Правоверие: Разговоры на отвлеченные темы » Re: Святой Царь Иоанн IV Грозный

Начало » Общение » Разговоры на отвлеченные темы » Re: Святой Царь Иоанн IV Грозный

Показать: Сегодняшние сообщения :: Показать голосования :: Навигатор по сообщениям
Отправить по e-mail

Переключение в режим просмотра в виде древовидного списка сообщений и ответов

Re: Святой Царь Иоанн IV Грозный [сообщение #781]

Пт, 10 Ноябрь 2006 16:43

Иван
Сообщений: 576
Зарегистрирован: Октябрь 2006

Карма: 0

Мне тут нравится

О БЛАГОЧЕСТИВОМ ЦАРЕ ИОАННЕ ГРОЗНОМ
Православная беседа, не выпущенная в эфир на... православной радиостанции

Беседа журналиста Леонида Болотина и писателя Андрея Хвалина, записанная 20 февраля 2002 года иконописцем и обозревателем радио “Радонеж” Виктором Александровичем Саулкиным, но не вышедшая в эфир решительным противодействием историка Владимира Махнача.

В.А.Саулкин: Сегодня в нашей студии Леонид Евгеньевич Болотин, — известный многим слушателям радио “Радонеж” православный журналист, автор книги “Царское Дело” (М., 1996) и многих публикаций о Православной Русской Монархии в альманахе “Царь-Колоколъ”, русской грамоте “Земщина”, журнале “Держава”, газетах “Десятина”, “Русский Вестник”, “Русь Державная”, “Русь Православная”, и Андрей Юрьевич Хвалин — писатель, автор книг “Восстановление Монархии в России” (М., 1993), “Государь и Дальняя Россия” (М., 1999) и других — о Соборности, о Самодержавии, о Царе-Мученике Николае.

Тему нашей беседы, дорогие братья и сестры, мне хотелось бы предварить словами Митрополита Иоанна (Снычева) из книги “Самодержавие Духа”, которая, думаю, есть у многих в домашней библиотеке. Одна из глав книги “Немы да будут устны льстивыя, глаголющия на праведного беззаконие… Историография эпохи: ложь и правда начинается словами: “И свет во тьме светит, и тьма не объяла его” (Ин. 1:5). Это Евангельское изречение, — пишет Владыка Иоанн, — пожалуй, точнее всего передает суть многовекового спора, который ведется вокруг событий царствования Иоанна Грозного. С “легкой” руки Н.М.Карамзина стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской. Даже самые консервативные историки-монархисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о “дикости”, “свирепости”, “невежестве”, “терроре” как о само собой разумеющихся чертах эпохи. И все же правда рвалась наружу. Свет беспристрастности время от времени вспыхивал на страницах исследований среди тьмы предвзятости, разрушая устоявшиеся антирусские и антиправославные стереотипы” (Митрополит Иоанн (Снычев). Самодержавие Духа. СПб., 1994. С. 132).

Мы с вами, Леонид Евгеньевич и Андрей Юрьевич, знаем, что эта глава в книге Митрополита Иоанна смутила даже некоторых православных историков-монархистов, которые живут в плену этих стереотипов, как и пишет Владыка. Мне хотелось бы сегодняшнюю нашу беседу посвятить Государю Иоанну Васильевичу Грозному. И первому предоставляю слово Андрею Юрьевичу Хвалину.

А. Хвалин: Вечер добрый, уважаемые радиослушатели. Буквально отправляясь на эту передачу, я взял в руки известную патриотическую газету, очень острую, политически ангажированную и в ее традиционной передовой статье главного редактора я прочитал следующие строки: “Опричники Ивана Грозного, привязав к седлам метлы, носились по Руси, выметая и выжигая крамолу”. То есть тема Царствования Иоанна Васильевича Грозного, которая, как казалось бы на первый взгляд, имеет сугубо историческое значение, тем не менее оказывается почему-то чрезвычайно актуальна для дня нынешнего. Образы, которые возникли в ту эпоху, живут и сейчас, активно используются в современной журналистике и публицистике.

Поэтому я должен поблагодарить и Вас, Виктор Александрович, и радиостанцию “Радонеж”, которая пригласила меня сегодня на столь интересный и животрепещущий разговор.

Что касается самих подходов и того смущения, которое может возникнуть у некоторых людей, в том числе и у историков, о котором Вы, Виктор Александрович, говорили, цитируя приснопамятного Митрополита Иоанна, то, на мой взгляд, корень этого смущения как раз находится в сердце нашем, в сердцах этих исследователей. “Где богатство ваше, там и сердце ваше”, - говорит Господь.

Когда мы заглянем в эти глубины сердечные, то перед нами разверзнется совершенно потрясающая картина: картина жизни России, Русской Церкви на протяжении нескольких веков. Прославление Царя-Мученика Николая Второго Александровича, которое совершилось в 2000 году, сняв “пятую печать” лжи и заклятия с совсем близкой нам эпохи, открыло исторические горизонты для непредвзятого ума и неравнодушного сердца, которое стремится прилепиться к кладезю богатства, накопленного всеми русскими правителями. То есть перед нами разворачивается временной пласт от равноапостольных Великой Княгини Ольги и Великого Князя Владимира Красное Солнышко, крестивших Русь, до Государя-Страстотерпца Николая Второго Александровича с Августейшей Семьей. В дальнейшем можно даже вести речь о прославлении отдельного Державного Собора русских правителей по примеру Собора Оптинских святых, Владимирских святых и так далее.

На этой исторической прямой (а не мифической “исторической спирали”), которая прекрасно укладывается в прямую от Сотворения мира до славного Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа, выдающейся точкой, выдающимся отрезком является эпоха Царствования Иоанна Васильевича Грозного. И сам факт его помазанничества, его коронации на русское Самодержавное Царство. Каким-то мистическим образом жгучие вопросы эпохи Иоанна Васильевича Грозного откликаются не меньшей остротой, напряженностью в дне сегодняшнем.

В.С.: Я с Вами согласен. Действительно, у нас в лике Святых Русской Православной Церкви уже сложился целый Собор Святых Правителей Руси, хотя ещё не существует такого праздника, как, например, день памяти Собора Святых Святителей, Собора Исповедников. Должен быть Собор Святых Правителей Руси, ибо на прямой от Сотворения Мира до наших дней в истории Руси такой Собор уже составился— от Святой Равноапостольной Великой Княгини Ольги до Святого Царя-Мученика Николая. Да, наша история — не спираль, как Вы, Андрей Юрьевич, очень точно сказали, а прямая линия, по которой Россия идет Богом предназначенным путем, несмотря на все скорби, несмотря на все противодействие сил зла. Владыка Иоанн пишет: “Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений “исторической науки” оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочиненияхвсю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные “гости”, не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь по религиозным, политическим или личным мотивам” (Митрополит Иоанн (Снычев). Там же. С. 133). В наши дни в Гааге происходит суд над Слободаном Милошевичем и иногда, когда с людьми беседуешь, говоришь: вы представляете себе, если бы историю событий на Балканах через некоторые десятилетия читали по свидетельствам натовских вояк либо западных журналистов. Ведь уже в Англии был скандал, когда 100 тысяч “убиенных сербами албанцев” превратились сначала в тысячу, а потом выяснилось, что и тысячи убитых албанцев нет. Когда английский парламент требовал, покажите нам хотя бы тысячу. Там в Косово 50 тысяч натовских миротворцев, они нашли только убитых натовскими бомбами либо убитых террористами из УЧК. В Косово разрушено 107 древнейших православных храмов, уже в период “миротворческой” оккупации Косово силами НАТО косоварами-мусульманами убито сотни сербов, в том числе стариков, женщин и детей. А до сих пор, если возьмем западную прессу, то увидим образ “кровожадных сербов”, которые чуть ли не едят албанских младенцев и сотнями тысяч истребляют мирных жителей. Вот когда мы сталкиваемся с эпохой правления Царя Иоанна Васильевича Грозного, то странно, почему-то историки наши тоже говорят о каких-то сотнях тысяч убитых во время правления Государя Иоанна людей. Иногда даже слышишь, что в Новгороде было убито 700 тысяч. Любой историк понимает, что в Новгороде в то время не могло поместиться такого количества населения. Во всей Новгородской земле, может, было немногим больше населения. Но новгородская земля не опустела после этого. Поэтому мы, когда сталкиваемся с правлением Государя Иоанна Васильевича Грозного, то почему-то какая-то необъективность у историков присутствует, как будто какие-то темные очки надеты на глаза, через которые всматриваются в это правление.

Кстати, Леонид Евгеньевич, мне хотелось бы поговорить, ведь записаны все те, кого Царь Иоанн Васильевич Грозный вынужден был казнить. Мы не будем сейчас говорить, может быть, и были какие-то ошибки, как у каждого правителя, но он же записывал каждого в свой помянник, и за души этих людей посылал особый помин во все монастыри. Когда говорят о кровожадном каком-то убийце, то мы видим совершенно другой образ человека, который о каждом, кого ему пришлось казнить, сугубо молится. Это совершенно иное отношение, современному миру непонятное.

Л. Болотин: Виктор Александрович, мы можем опять попасть в порочный полемический круг, рассуждая о духовных свойствах личности Царя Иоанна Васильевича Грозного, о его “ошибках”, если все время будем вспоминать и оглядываться на названные Вами и Андреем Юрьевичем мифы или идеологемы, которые обильно рассеяны и в современной исторической литературе, и в литературе ХХ века, и в литературе XIX века. Сначала все-таки необходим некий по-церковному общий взгляд на тот исторический период, на явления, которыми ознаменована середина XVI-ого столетия.

Что есть Православное Царство по учению Церкви в идеале своем? Это многие описывают в том числе и такие церковные историки, которые к личности Царя Иоанна Васильевича Грозного относились не очень доброжелательно, как например, протоиерей Лев Лебедев, Царствие ему Небесное. Он описывал Православное Царство как икону Царства Небесного. Вот картина к середине XVI-го столетия. Византия – Православное Царство – разрушена. Его наследие переходит на Русь. Но икона эта еще не существует. Сначала воспитывается среди духовных наследников Святителя Геннадия Новгородского Святитель Макарий. Он первый после Святителя Серапиона, ученика Святителя Геннадия, после 16-летнего перерыва — вдовства Новгородской кафедры по воле Великого Князя Василия III взошел на неё. А после уже при юном Великом Князе Иоанне IV был Освященным Собором поставлен на кафедру Московскую и Всероссийскую. Именно Святителю Макарию во многом принадлежит замысел уже открытого провозглашения Православного Царства на Русской Земле. Святитель Макарий был воспитателем юного Великого Князя Иоанна Васильевича и именно он венчал его на Царство.

Что может сказать любой иконописец, какие искушения начинаются, когда он подходит к исполнению замысла или заказа какой-либо иконы? Именно поэтому начало иконописания обычно связывают либо с постом, с молитвенным правилом, с молебном, когда освящается доска, средства иконописания… А здесь икона вселенского масштаба! Икона, которая вызывает такую вселенскую злобу, такую мировую злобу, что нам своим бытовым, даже одухотворенным бытовым сознанием масштаб которой понять почти невозможно. Это понимают духовные православные люди, наделенные властью, только такие как Первосвятители, Великие Князья, Цари. И вот это усилие Святителя Макария и молодого Государя в этой впервые в полноте явленной симфонии Церкви и Царства на Русской Земле видится причина того, что начало было, как отмечают многие светские историки, благостным. Дескать, потом начались какие-то неустройства. Но вот это начало Русского Царства Господь покрыл Своей явной милостью и благодатью, и злоба копилась исподволь. Злоба копилась подле самого трона. Среди исторических мифов есть миф об “избранной раде”, что, дескать, когда была “избранная рада”, то все было хорошо, а когда печатника Алексея Адашева, князя Курбского, и Благовещенского попа Сильвестра Государь от себя отодвинул, это время прекратилось. Но давайте посмотрим на этот начальный период. Берем историков: академик С.Б.Веселовский (1876-1952), или профессор А.А.Зимин (1920-1980), или ныне здравствующий член-корресподент Российской Академии Наук С.О.Шмидт – все они очень почтенные представители нашей светской историографии, почти всегда опиравшиеся в своих трудах на множество источников и сами принимавшие правило историографии, когда, скажем, частотность упоминания того или иного лица в исторических документах, в количественных характеристиках определяет и его значимость в историческом процессе. Этот метод называется контент-анализом, он известен не только истории, но и в богословии, в политической и военной аналитике. Вот что пишет об этом методе один современный исследователь:

“Контент-анализ является одним из самых эффективных средств оценки текста. Эта методика имеет давнюю историю. Первые упоминания о его применении на практике относятся к восемнадцатому веку. В то время подсчитывая частоту появления тем, связанных с Христом, западные теологи судили о богословской основательности той или иной книги… Ярким примером использования контент-анализа является работа американской военной цензуры в годы Второй Мировой войны. Основанием для обвинения в связях с нацистами редакторов некоторых американских СМИ послужило выявление этим анализом схожести в повторении определенных тем на страницах тех или иных изданий. Как метод количественного изучения содержания информации для обнаружения в ней интересующих нас фактов контент-анализ строг, систематичен и, что самое главное, ориентирован на объективные количественные показатели. Задача метода сводится к тому, чтобы подсчитать как представлены в имеющемся информационном массиве те или иные смысловые единицы”.

Попробуем с точки зрения метода контент-анализа взглянуть на нашу проблематику. К 125-летию академика С.Б.Веселовского был издан небольшой сборник его статей “Царь Иван Грозный в работах писателей и историков” (М., 1999). Постоянно там говориться о князе Андрее Курбском (на 15 страницах), о попе Сильвестре 6 упоминаний, об Алексее Адашеве — 5. Святитель Макарий там упоминается только один раз! На 21 странице о нём говорится, когда Святитель Макарий заступался перед Царем об уже опальных Благовещенском священнике Сильвестре и окольничем Алексее Адашеве. Заглядываем в Указатель имен недавно переизданной “Опричнины” А.А.Зимина (М., 2001). Представители рода Адашевых там упоминаются на 34 страницах, о попе Сильвестре говорится на 16 страницах, о князе Курбском — на 68 страницах, Святитель Макарий упоминается в книге 2 раза. Именно упоминается! А ведь всё это деятели, которые при жизни или в качестве исторически значимых фигур начала Опричнины не застали, и потому изначально находятся в равных положениях между собой. Листая последнюю книгу С.О.Шмидта об эпохе Царя Иоанна Грозного — “Россия Ивана Грозного” (М., Наука, 1999), мы на 108 страницах находим повествование об Адашевых, на 125 страницах — о князе Андрее Курбском, на 39 страницах идет речь о Сильвестре и только на 30 страницах упоминается Святитель Макарий. Если суммировать эти количественные показатели, получается князь Андрей Курбский — 208, А.Ф.Адашев — 147, иерей Сильвестр — 61, Святитель Макарий — 33. То есть о князе Курбском в 6,3 раза, об А.Адашеве в 4,5 раза и Сильвестре почти в два раза в трудах названных выше историков говорится больше, чем о ключевой фигуре эпохи — Святителе Макарии. Справедливо ли это? Нет. Научно ли это? Нет. Объективно ли это? Нет — предвзято. Возьмем Никоновскую летопись. Окольничий Алексей Адашев там упоминаются 30 раз, князь Андрей Курбский — 25 раз, о попе Сильвестре сказано всего 2 раза, о Святителе Макарии — нередко весьма пространно — говорится на 124 страницах, и это не учитывая его речей и посланий, которые включены в состав летописи и сами по себе занимают несколько страниц большого формата (ПСРЛ, т. IX, XIII, XIV, М., 2000). Именно поэтому предлагаю взглянуть на эпоху не так, как на нее смотрят светские историки, и на Святителя Макария не как на фигуру одного из приближенных Царя Иоанна Васильевича Грозного, а как на его ближайшего сподвижника и духовного наставника. Он ведь — выдающийся Первосвятитель Земли Русской! Даже в ряду Московских Святителей, коих было начиная со Святителя Петра и до нынешнего Святейшего Патриарха Алексия второго числом 61, Святитель Макарий отличается выдающейся незаурядностью. В свое же время он — вторая фигура в Московском Государстве после Царя. А историки не видят его решающего участия в той эпохе, но, находя довольно рядовые факты государственной деятельности того же Алексея Адашева, из этого составляют целые концепции церковно-государственных реформ Царя Иоанна Васильевича и раздувают миф изменника князя Андрея Курбского об “избранной раде”. Масштабы в такой историографии совершенно искажены. Именно Святителю Макарию принадлежат слова “Святая Русь”, он сочинил, изобрел это словосочетание и наполнил привычным нам смыслом. До его Первосвятительства, до массового прославления, как бы сейчас сказали, Собора русских святых, главным инициатором которого был Святитель Макарий, такого понятия в ходу не было. Мы говорим о Святой Руси времен Святого Равноапостольного Князя Владимира, мы говорим о Святой Руси Великого Князя Андрея Боголюбского, Благоверного Князя Александра Невского, но сама Святая Русь собралась именно в этом сосредоточии XVI-го века. Более того, протоиерей Григорий Дьяченко в своем “Полном Церковно-Славянском Словаре” пишет: “Первоначально Россия называлась “Русью”, затем до Иоанна IV Грозного она называласи “Русиа”. Современный Иоанну Грозному Митрополит Московский Макарий первый начал употреблять слово Россия и Государи, следовавшие за Иоанном Грозным, в своих речах и грамотах большею частию употребляли слово “Русиа” и весьма редко Россия, и только с Царствования Алексея Михайловича вместо “Русия” во всеобщее употребление вошло слова Россия” (М., 1993, с. 563, со ссылкой книгу Успенского — “Опыт повествования о древностях русских”, 1818, т. 1, с. 19). То есть самому нынешнему названию нашего государства — Россия мы обязаны не попу Сильвестру и окольничему Алексею Адашеву, а симфонически образованному церковному уму Святителя Макария Московского!

И вся мировая злоба копилась против подобных великих деяний и заслуг. Против укрепления независимости России, против взятия Царским войском трехвекового источника опасности для российского государства – Казани, Казанского и Астраханского ханств. Именно Святителю Макарию было чудесное явление, как Святитель Николай Мир Ликийских Чудотворец, благословляет юного Царя Иоанна Васильевича Грозного на взятие Казани. Именно поэтому, несмотря на неудачный первый поход, Святитель вновь благословляет Царя на этот подвиг, и Государь в сотрудничестве со Святителем Макарием накапливает уникальный опыт строительства нового Государства, которым не обладали ни Адашев, ни Курбский, ни поп Сильвестр. Его называют духовником Царя, но он никогда не был им. Духовником Царя был последовательный сподвижник Святителя Макария ещё по Новгороду — отец Афанасий, который после смерти Святителя и до своей кончины на два с лишним года стал Митрополитом Московским и всея Руси.

Как же в светской российской историографии возник образ значимого государственного деятеля Алексея Адашева? Был такой историк-архивист, у которого, кстати, учился и работал в архиве Н.М.Карамзин, — Николай Николаевич Бантыш-Каменский (1737-1814). Он первый среди историков выдвинул фигуру Алексея Адашева из ряда современных и равнозначных ему деятелей, обратил на нее внимание своих учеников. Вот, что пишет об этом церковный историк, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии М.О.Коялович в свой фундаментальной работе “История Русского Самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям”: “В 1762 году он [Н.Н.Бантыш-Каменский] попросился на службу в Московский Архив, где и прослужил до конца дней своих. Миллер, перейдя в Москву, конечно, сразу увидел, какого неоцененного помощника нашел он в Бантыше-Каменском... Бантыш-Каменский сильно передвинул центр тяжести в нашей науке, — передвинул от вопроса о русских древностях в область достоверных, богатых русских источников — актов. Они изменили и направление Миллера, давно склонного к этому переходу… Бантыш-Каменский своими занятиями вдвинул Миллера в самую середину русской исторической жизни — в документальные богатства Московского единодержавия. В высшей степени замечательно, что Бантыш-Каменский в истории Московского единодержавия понял самый светлый момент — лучшее время [Царя] Иоанна IV, когда им руководил Адашев, от которого по ученым исследованиям Бантыша-Каменского или по семейному преданию происходила жена этого почтенного архивариуса, родом Купреянова. С пониманием этого величественного в русской жизни времени естественно соединялось уяснение других важнейших сторон Московского единодержавия, как история борьбы между школой Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. Этим мы объясняем себе изобилие памятников по этой части в Вивлиофике Новикова, как и вообще богатство там памятников из истории Московского единодержавия” (СПб, 1884, с. 149-150). Как видим и конфликтное противопоставление в светской историографии Преподобного Нила Сорского и Преподобного Иосифа Волоцкого принадлежит авторству влиятельного малороссийского масона Н.Н.Бантыша-Каменского.

А потом пошло и поехало кочевать из одного исторического труда в другой. Теперь же по своей значимости Алексей Адашев в трактовке историка С.О.Шмидта чуть ли не премьер-министр или канцлер правительства России пятидесятых годов XVI века. А Святитель Макарий оказывается на периферии нарисованной исторической картины.

Если же мы реальные исторические масштабы расставим по истинному ранжиру, мы вдруг увидим, что перед нами, перед нашим взором открываются в историографическом и духовном плане совершенно незнакомая эпоха Царя Иоанна Четвертого Васильевича Грозного и Святителя Макария Первого, Митрополита Московского и всея Руси.

Посмотрим на духовно значимые явления той эпохи, неразрывно сопряженные с обликом Русского Государства. Создание Лобного места на Торгу. Строительство Покровского собора на Рву. Создание научно-богословского, исследовательского и учебного центра по агиографии, летописанию, правоведению, иконописанию, церковной архитектуре и прикладным церковным искусствам в Кремле в Чудовом монастыре. Первый примирительный Государственный Собор 1549 года. Формирование идеологии Самодержавного Царства. Церковные Соборы 1547-1551 годов. Казанский походы и взятие Казани. Подготовительные работы по организации книгопечатания. Блестящее начало Ливонской войны за возвращение Балтийских земель. Обустройство Царских Золотых палат в Кремле, фрески и иное оформление которых проникнуто Самодержавной идеологией. Наконец все государственные реформы, нацеленные на развитие и укрепления централизованной Самодержавной Власти. Создание нового Судебника. Рассматривая совокупность этих свершений и деяний непредвзято, а сточки зрения реальной власти, становится очевидным что духовным вдохновителем здесь могла быть только одна личность — второй человек в Государстве — Первосвятитель. а никак ни кучка “молодых реформаторов”. И никак не кучка “молодых реформаторов”. Даже по опыту начала девяностых годов ХХ столетия мы хорошо знаем, что такие кружки “младотурков” возле верховной власти бывают знамениты больше гонором, чем реальными делами. И ничего слаще польского шляхетского государственного устройства эти приближенные к Царю и восхваленные научных книгах “реформаторы” представить себе не могли. Все их “достижения” большей частью придуманы близкими им под духу историками XIX и XX веков.

Вот как бы надо общо и цельно посмотреть на эпоху Царя Иоанна Васильевича Грозного и Святителя Макария, Митрополита Московского и всея Руси и потом приниматься за её детализацию и в свете этого общего взгляда решить: Кто важнее окольничий или Митрополит? Митрополит или один из многих иереев, к тому же вызванный самим Святителем из Новгорода? Один из военачальников или Митрополит? И вопрос об “избранной раде” растает, яко воск, и расточится, яко дым. Тогда становится понятным, чьё влияние на Царя было кардинальным и законным, а кто беззаконно пытался хоть на краткий период урвать царской милости и внимания, и попытаться монополизировать свое влияние на Царя.

И вот в этом, может быть ещё непривычном взгляде на эпоху становится многое понятным, почему же простой Русский Народ не то, что до времен карамзинских, а вплоть до революции 1917-го года так почитал справедливость Царя Иоанна Васильевича Грозного, державно взращенную и духовно взлелеянную Святителем Макарием. Ведь известно, что в Архангельском соборе Кремля, где простой люд заказывал панихиды и о Великих Князьях, и о Русских Царях, велась специальная запись свидетельств, кто после панихид по Царю Иоанну Васильевичу Грозному получал Божью помощь. Чаще всего такая треба заказывалась в начале или в процессе каких-то тяжб, потому что заступничество Государя, справедливость которого народ почитал еще при жизни Царя, давалось людям по вере в правых делах и по его смерти.

В.С.: Мне хотелось бы напомнить нашим слушателям, что Грозным Государя назвали после взятия Казани. Не так как многие думают, что Грозным его назвали в конце жизни, он был так назван еще молодым, когда даже самые недоброжелательные историки, недруги отмечали его необыкновенное милосердие, кротость, смирение и благочестивый нрав. Но в этот самый момент, после взятия Казани. А что такое взятие Казани? Сейчас мы не представляем, что для Русского Народа в XVI-м веке значило взятие Казани – ведь совсем немного прошло, как пало иго Золотой Орды. И вот мы масштаб того, что произошло в России в XVI-м веке, нам трудно воспринимать в его истинном значении.

Л.Б.: Вы совершенно верно отмечаете, что у нас эта историческая ретроспектива искажена, искажен смысл происшедших событий. И когда русские историки, философы, уже пережившие и революцию где-нибудь в Праге на заседании Братства Софии – Премудрости Божией, рассуждая положительно о Царстве, что это все-таки установление ближе к христианству, чем республиканское, и тогда они позволяли себе говорить: и у нас, дескать, были свои нероны, имея в виду фигуру Грозного Государя. Вот насколько в сознании так называемого “образованного общества” укоренилось отрицательное отношение к Царю Иоанну. Даже революция не позволила открыть им глаза на действительное содержание этого явления и действительное содержание его державной личности. Есть Евангельская заповедь, указывающая, что личный суд невозможен – не судите, и не судимы будете. Эта заповедь не означает, что отрицается суд как таковой, напротив, она поддерживает суд законный. Законодательство Церкви, Русское законодательство не знает закона или даже примера возможности суда над Государем, над Помазанником Божиим, а мы по-хамски продолжаем его судить, творим беззаконие, уготовляем путь антипомазаннику, антихристу, беззаконнику. Оттаивание от хамского греха началось с конца 80-х годов прошлого века. Я имею в виду не строго церковную среду, людей с детства воцерковленных. Говорю о людях, которые подобно мне стали тяготеть и приходить к Православию, к Христианству, к своим утраченным когда-то дедами и отцами истокам. Именно в этой среде возникло наиболее ревностное почитание Святого Царя-Мученика Николая. Я говорю и о широком круге монархистов, и о Братстве Святого Царя-Мученика Николая, в котором с конца 80-х годов по сути прожил очень большой и важный кусок своей жизни. И Андрей Юрьевич свидетель и участник этого совместного стояния в свидетельствовании Святости Государя-Мученика. Именно тогда же практически сразу и наравне с почитанием Царя-Мученика Николая у нас появилось и почитание Царя Иоанна Васильевича Грозного, Святого Государя. И когда мы это открывали для себя и открывали книги, выходившие до революции, как например, “Православный месяцеслов Востока” Архиепископа Сергия (Спасского) в трех томах (Владимир, 1901), то обнаруживали, что он включает в русские святцы имя Царя Иоанна Васильевича Грозного, в качестве местночтимого московского святого. И это есть свидетельство того, что не только простолюдины, опиравшиеся на какие-то предания, песни народные, но свидетельство самой Церкви, Московских Святителей, церковных писателей, богословов: в московских сборниках Государь почитался святым. Дата его памяти относилась, кажется, к 10 июня, связана с “обретением телеси”. Видимо, было какое-то переустройство в алтаре Архангельского собора уже в XVII-м веке и были обретены тогда нетленные мощи Царя Иоанна Васильевича Грозного, и, очевидно, тогда же его имя попало в святцы местночтимых святых.

Мы знаем, что по прежним правилам Русской Православной Церкви молитвы редко составлялись местночтимым святым, а им служились панихиды. И нашу задачу я вижу в том, чтобы не спорить с историками, а свидетельствовать о том, что было действительно от Бога в жизни Государя, в жизни России в его эпоху, и что было в жизни России после его эпохи и благодаря ему — Царю Иоанну. А его эпоха определила всю жизнь России до наших дней. И почитание Царя Иоанна за последнее десятилетие среди православных монархистов многократно возросло.

Мы знаем храмы, где есть фрески с изображением Государя Иоанна Васильевича Грозного с нимбом, причем эти фрески опираются не на какую-то самовольную традицию, они опираются на традицию XIX-го века, когда Император-Миротворец Александр Третий распорядился, чтобы в Грановитой палате Царя Иоанна Васильевича Грозного написали как святого. Как святого его почитала Императрица-Мученица Александра Феодоровна. И важно нам собирать эти свидетельства святых о святом, а Господь раскроет истину. И тогда нам будет ни к чему обсуждать злобные свидетельства о нём иностранцев. А мало ли было свидетельств иностранцев о наших Государях?! Недавно прочитал совершенно мерзопакостную книжку некоего Любоша, вышедшую вскоре после революции. У него была какая-то другая фамилия, но вот как журналист он был известен как Любош. Он целиком приводит очерк о Святом Царе-мученике, написанный американцем Марком Твеном при жизни Государя. Большую мерзость о Государе нашем я ещё не читал, хотя довелось прочитать очень много злобных и клеветнических текстов. Мы же сейчас эти свидетельства клеветы не будем противопоставлять свидетельствам святости Царя-Мученика Николая. В этом нет нужды. Его святость с нами, а клевета извержена во тьму кромешную. Но то же самое произойдет с Царем Иоанном Васильевичем Грозным. Просто все эти мнения нашей стойкой позицией будут задавлены. Потому что истина всяческие мнения именно задавливает. Нет — не силою, а самой собою – истиною.

В.С.: Как Владыка Иоанн в своей главе написал: “Свет во тьме светит…” А говоря о свидетельствах, многие, наверное, читали книгу С.Мельгунова “Красный террор”, где вроде бы С.Мельгунов описывал зверства большевиков, но когда мне попалась книга, где тот же С.Мельгунов-современник пишет о Государе и Великих Князьях, не просто читать было невозможно, удивляешься, как у человека такой бред, просто такие мысли могут прийти в голову. Это даже Марку Твену не снилось. И вот источники – есть его книга “Красный террор”, где все построено на документах, и есть его клевета не только на Царскую Семью, на Государя, но и на весь Род Романовых. Вот мы тоже говорим об источниках – этот человек близок нам по времени, он современник. Мне хотелось бы, Андрей Юрьевич и Леонид Евгеньевич, сказать еще нашим слушателям о том, что искушения бывают не только, когда начинает человек святое дело веры, о котором так вдохновенно говорил в своем послании Апостол Иаков. Искушения бывают, один батюшка мне объяснял, когда начинаешь писать икону, а бывают искушения, когда пишешь икону, а бывают искушения, когда закончишь. Это, думаю, знает каждый иконописец. Но часто, дорогие братья и сестры, искушения бывают и до того, и во время того, как пишешь, и после того. Так вот, Леонид Евгеньевич сейчас говорил о том, как икона Православного Царства должна была воплотиться на Русской Земле, а перед этим ведь было сильнейшее искушение – появилась ересь жидовствующих, которая могла просто уничтожить в начале XVI-го века Русское Государство. А в эпоху становления Царства в начале XVII-го века случилась Великая Смута. То, что мы получили от большевиков в 20-м веке на нашей земле, все готовилось уже в XV-XVI-м веках. Ересь жидовствующих, с которой удалось расправиться молитвами и подвигом Святителя Геннадия, о котором уже говорили, и преподобного Иосифа Волоцкого. Но мы с вами должны понимать, что, во-первых, это было совсем недавно по отношению к эпохе Царя Иоанна. А, во-вторых, ведь Государь Иоанн Васильевич восшел на Престол, когда продолжали еще существовать остатки этой страшной, как ее называют – химерой, антисистемой, в лице еретика Башкина и его последователей, боролись и соборно, и молитвой… Это была страшно живучая ересь…

Л.Б.: Виктор Александрович, давайте поговорим об опричнине. Этот вопрос, я думаю, интересен радиослушателям и я знаю, что вам он тоже чрезвычайно интересен.

В.С.: Конечно, вопрос об опричнине крайне важный. В начале передачи я представил Леонида Евгеньевича Болотина по его просьбе как журналиста. Мы перед записью беседы обсуждали этот вопрос. В глазах многих людей профессия “журналист” прочно связалось с обидной кличкой “журналюга”, в котором точно выражен современный негативный оттенок отношения народа к этой профессии. Поэтому я предложил Леониду Евгеневичу представить его вам, нашим слушателям, как “опричного журналиста”, , во-первых, тем самым отличая его от “журналюг”, а, во-вторых, выражая профессиональный интерес Л.Е.Болотина к феномену опричнины. Но сошлись на том, чтобы обозначить в представлении нашего гостя как “православного журналиста”. Итак предоставляю слово Леониду Евгеньевичу об опричнине.

Л.Б.: Образ опричнины, конечно, не связан только с сугубо политическими моментами государственного строительства. Сам замысел строительства Государства Российского Царь Иоанн Васильевич Грозный и Святитель Макарий черпали из Священного Писания. Даже критики Царя Иоанна Васильевича Грозного вынуждены признавать, что его литературное, духовное наследие чрезвычайно умно, чрезвычайно сильно по мысли, по богословской выстроенности. Я, конечно, не беру историков советского периода, когда некоторые из них были просто вынуждены свои невольные симпатии к литературной, богословской мысли Царя Иоанна Васильевича Грозного скрывать или описывать её достоинства в прикровенном виде. Но дело в том, что, конечно, вот этот образ опричного Царства мы во всей специфике и необычности видим в преддверии Царства Давида после смерти Царя Саула. Но до того уже впавший в нечестие Государь Саул, гнавший своего самого верного слугу, уже помазанного пророком Самуилом на Царство Святого Давида. Царь Саул по сути вынудил Святого Давида устроить, как сейчас бы сказали, “партизанское” Царство, опричное Царство. Но Царь Давид весьма чтил законность пребывания на Израильском Престоле Царя Саула и, более того, он наказывал тех, кто пытались покуситься на жизнь Саула и его власть. Царь Давид неоднократно имел возможность свергнуть Царя Саула с Престола, просто убить, и не делал этого, свято помятуя Божий завет: не прикасайся к помазанным Моим.

Образ странствующего Царя Давида и его “партизанского”, опричного Царства явился прообразом – Царства не от мира сего, пребывавшего здесь на земле во время последних трех лет земной жизни законного Царя Иудейского Иисуса Христа, Царство, противостоящее земному царству Ирода. Тогда Спаситель призвал сначала 12, а потом 70 апостолов и учеников, коих число было гораздо больше, и они составляли с Ним это Царство не от мира сего. Иисус Христос вот в Своём Царстве являл тот же образ противостояния, которое мы все ожидаем в самые последние времена накануне Второго пришествия Христова, когда почти во всем мире буде царствовать беззаконник-антихрист, и Господь при этом через Своего нового избранника-помазаника будет сохранять Свою Церковь. Само слово “царь-помазанник” имеет значение защитника Церкви. И вот что такое опричное царство, то есть опричное от всего мира.

Именно его образец, в начале Русского Ца

[Обновления: Пн, 13 Ноябрь 2006 14:25]