Начало » Женский форум » Христианка.ру » Я любовница 2
( ) 2 голоса
| Я любовница 2 [сообщение #11892] |
Пн, 04 Июнь 2007 23:59  |
Елена5-2006
Сообщений: 35
Зарегистрирован: Май 2007
Географическое положение: Ставропольск...
Карма: 0
|
Немного написал(а) |
|
|
|
Актуальная тема была затронута, но обсуждение ее вышло не удачно. К сожалению, никто из нас не застрахован и в любой момент можно оказаться в роли "жены", пусть хоть это легкий флирт со стороны мужчины или вдруг настоящая любовь! Что делать таким женам? Как житьс этим? Безусловно, надо молиться и уповать на Господа. Но я хочу затронуть именно жизнь, бытовую ее сторону. Что Вы думаете сестры? Слава Богу нашему браку это пока не грозит, но вокруг столько наглядных примеров. И не знаешь чем и как помочь!
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #11913 является ответом на сообщение #11892] |
Вт, 05 Июнь 2007 11:34  |
Оленька
Сообщений: 851
Зарегистрирован: Апрель 2007
Географическое положение: Украина, г. Се...
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
|
Юрий и Кира.
Перечитывая свои воспоминания, написанные в 1967 г., ясно вижу нечеткость в изложении прошлого, особенно в отношении старца о. Арсения, образ которого у меня удивительно бесцветен и беден, и о нем мало сказано. Увлекшись своими переживаниями, связанными с Кирой, я невольно отодвинул многое, о чем надо было бы написать.
Старец о. Арсений был иеромонахом и человеком с несгибаемой волей, полностью устремленной к Богу, был верным сыном Церкви, в любых условиях жизни идущим к Господу, всю свою жизнь отдающим духовным детям и каждому человеку, приходившему к нему. Больной, порою почти умирающий, истомленный, он целыми днями, а иногда и ночами слушал, беседовал, исповедовал приходящих, беспрестанно молясь. Он жил для других, и любое горе, беду человека пропускал через свою душу, воспринимал так, словно это его беда и горе, молясь за пришедших, молился и за себя, ибо принимал сказанное в свое сердце. Мы, его духовные дети, не жалели старца Арсения, часто приходя с пустяковыми вопросами, которые не требовали его решения, а были просто житейской шелухой, не понимали или не хотели понять, что отнимать на это его силы нельзя. Мы были жестоки и себялюбивы, мы думали только о себе.
* * *
Впервые я встретил Киру в общине о. Арсения. Мы были его духовными детьми; познакомились, подружились. И я полюбил ее, полюбил так, что удивился сам. Среднего роста, стройная, изящная, с красивым обаятельным лицом и всем обликом, Кира нравилась многим братьям общины. Ей неоднократно делали предложение. Она дважды была почти согласна, но о. Арсений своего благословения не давал.
Совершенно случайно мы несколько раз одновременно выходили из храма и вместе шли до трамвая. Мне было 23 года (рождения 1900 г.), Кире – 21 год, учились в институтах. Однажды я спросил Киру, могу ли провожать ее домой, когда она бывает в церкви. Она согласилась, и я стал постоянным провожающим. Отношения из дружеских стали другими, и я понял, что Кира полюбила меня, был счастлив и в то же время удивлен. Внешность моя обыкновенная, красота мужская отсутствовала: высок ростом, худой, но сильный. Возникали мысли: может ли Кира меня полюбить? Не временное ли увлечение, ошибочное? Но скоро понял – любит по-настоящему. Целый год встречались в церкви, потом ходили по бульварам, улицам, познакомились взаимно с родителями. За год было переговорено, рассказано уйма всего. Кира писала удивительные стихи, в которых жила ее душа, нежной, ласковой изображалась природа, и каждое стихотворение открывало заветный уголок ее сердца. Я любил и сейчас люблю каждую написанную ею строчку, советовал посылать стихи в журналы, они превосходили многих печатавшихся поэтов, но она смеялась и в ответ читала новые. Отец Арсений знал о наших взаимоотношениях.
Через год я попросил ее стать моей женой. Пошли к о. Арсению, он выслушал нас, долго молился. Я волновался. Но о. Арсений благословил нас и сказал: “Друг друга тяготы носите, и тем исполните закон Христов”. И повторил: “тяготы носите”. Родители Киры и мои благожелательно восприняли предстоящий брак. Моя мама и сестра Надя быстро подружились с Кирой и души в ней не чаяли. Венчал нас о. Петр.
Кира была деятельным помощником о. Арсения в делах общины, и он уделял ей больше внимания, чем мне, ставя иногда в пример другим сестрам общины. Жить стали на Большой Молчановке в шестиэтажном доме, в пятикомнатной коммунальной квартире, в комнате двоюродного деда Ивана Васильевича. Дедушка был очень стар, за ним требовался постоянный уход, и мама с папой решили взять это на себя, дав нам возможность жить вдвоем.
Тревог и опасностей было много, всего и не вспомнишь. Главное: арест о. Арсения в декабре 1927 г., высылка его, потеря духовного руководителя, арест почти всех священников храма, некоторых братьев и сестер общины, закрытие храма и огромная волна репрессий, начавшаяся в 1928 г. и достигшая высшей точки в 1937–1938 гг. Эти годы были постоянным ожиданием ареста, ссылки, лагеря, расстрела – для каждого жителя страны и особенно для верующих.
Община затаилась, но жила скрытой жизнью, постоянной молитвой, ежедневным чтением всеми членами общины очередной главы Евангелия, совершением на дому редких, радостных литургий оставшимися на свободе, но уже не служившими священниками, скрывавшимися от ареста, или братьями общины, тайно рукоположенными во иереи владыкой Афанасием. Я знал, что еще в 1924 г. Патриарх Тихон рекомендовал ряду верных иереев Москвы избрать из братьев их общин или из прихожан подходящих людей и подготовить к принятию тайного священства, ибо нависла угроза поголовного уничтожения духовенства. Известно также, что просили об этом нескольких владык, я знаю только о владыке Афанасии. В число братьев, избранных для тайного посвящения, я не входил.
В эти жестокие годы безвременья моя Кира развернула кипучую деятельность. Ездила несколько раз к о. Арсению в разные места его ссылок, постоянно сопровождала в такие поездки Александру Федоровну Берг. Собирала с другими сестрами продукты, деньги для помощи нуждавшимся, для священников, братьев и сестер общины, находившихся в ссылках, лагерях, и для их родственников (в основном этим занималась Ирина Николаевна – “Дуняша”). Молодые братья и сестры развозили собранное, что бывало часто крайне опасным. Я четыре раза ездил в ссылку к о. Арсению и два раза – к о. Петру.
Репрессии, по милости Божией, обошли наши семьи, и мы дожили до 22 июня 1941 г. – начала Отечественной войны – “без потерь”. С момента свадьбы и до моего ухода в армию жизнь Киры и моя, несмотря на окружающий страх (террора), была духовно общей и, можно сказать без преувеличения, – поразительно счастливой. Вся моя жизнь протекала в любви к Кире; пусть это гиперболично, но ее дыхание было и моим дыханием – общим жизненным и духовно единым. Долгими вечерами молились: читались утреня, вечерня, часы, акафисты Божией Матери, преп. Серафиму Саровскому, преп. Сергию Радонежскому, преп. Феодосию Тотемскому и другим святым. Бывали дни, когда мы с упоением читали стихи разных поэтов или я с наслаждением слушал стихи моей Киры, они слагались у нее по дороге на работу, в трамвае, во время готовки обеда. Большим горем было отсутствие детей. К врачам не обращались, полагаясь на волю Господа. Считали брак счастливым. Полная духовная и душевная близость соединяла нас.
6 июля 1941 г., в день моей любимой иконы Владимирской Божией Матери, меня вызвали в спецчасть предприятия, где я работал, объявили: броня на освобождение от военной службы снимается и я направляюсь в распоряжение Министерства обороны; должен явиться на следующий день к 10 часам, дали адрес. Немедленно поехал домой, вызвал с работы Киру, поехали проститься к ее и моим родным. Поздно вечером пошли к о. Герману, тайному иерею и нашему другу. Ночью он отслужил литургию, исповедовал, причастил нас. Всю ночь молились, утром прямо от него поехали с Кирой по данному адресу.
На душе после литургии и причастия было спокойно. Тяжелым, грустным и полным внутреннего трагизма было прощание с Кирой, слезы застилали глаза.
Приняло меня какое-то высокое начальство, сказали, что, учитывая мою специальность и профиль работы, меня посылают работать по радиообнаружению объектов (теперь называется радар). Посадили в закрытую машину с тремя моими сослуживцами и в неизвестном направлении повезли.
По прибытии сообщили: с территории выхода нет, питание будет хорошее, письма родным – одно в три месяца, вставать, завтракать, ужинать, спать по сигналу; работа по 15 часов в сутки, любые разработки сразу воплощаются в металле, имеются мощные производственные мастерские; прозвучали угрозы – как будут караться нарушения. Мы все военнообязанные, нам присвоят воинские звания. С нами будут работать заключенные, крупные специалисты; указали, как с ними должны общаться.
Мы поняли, что попали в закрытый привилегированный лагерь, в дальнейшем такие лагеря называли “шарашкой”.
Стали работать, но пробыли в Москве только месяц, в конце августа нас на самолетах эвакуировали в другой город. Всю войну я проработал в этой организации, раз двадцать в составе бригады меня направляли на фронт для испытания разработанного оборудования, но все проходило под наблюдением охраны и без возможности общаться с посторонними. От родных получали письма, в которых часть текста была тщательно зачеркнута, грубо замарана черной краской.
Кончилась война, прошел сорок пятый год, начался сорок шестой, нас перевезли в Москву, режим тот же. Многие стали просить о демобилизации, в том числе и я. В апреле месяце демобилизовали в высоком чине полковника (никогда не участвовавшего в войне), мне в это время было 46 лет, Кире 44 года. На машине привезли домой.
Приехал взволнованный, открыла соседка по коммуналке, милая старушка Мария Петровна; увидев полковника, не узнала, но потом дала ключи от комнаты и все время порывалась что-то сказать, тревожно глядя на меня. Зажег свет, все было как прежде, но в углу стояла детская кроватка, лежали детские вещи и игрушки. Пытался осмыслить, но услышал звук открываемой входной двери, детский голосок, слова Марии Петровны: “Он приехал”. Кира что-то ответила и вошла в комнату, пропуская впереди себя девочку лет трех.
Бросился к жене со словами: “Кира!” Перед этим, сидя у стола, молился, благодаря Господа, что дома и встречу Киру. Словно защищая от меня девочку, прижав к себе и смотря расширенными глазами, не сказала, а простонала: “Это моя дочь! Моя!” – “Кира! – повторил я, – Кира!” – “Это моя дочь! Ты понял? Моя!” “Девочка родилась без меня, Кира вышла замуж”, – промелькнула мысль. “Ты вышла замуж?” – “Нет, не вышла, но это моя дочь”. Я замолчал, не осознавая, что должен делать и говорить.
Собрав всю свою волю, сдерживая волной нарастающее раздражение, разочарование и гнев, подошел, взял на руки девочку и спросил: “Как тебя зовут?” – “Катя!” – и доверчиво потянулась ко мне. Доброе личико, глаза, весь ее облик являл сходство с Кирой. Девочка спросила: “Ты папа? Мама рассказывала о тебе”.
“Одеться и уйти, – мелькнула мысль, – и больше никогда не видеть Киру, не встречаться”. Но она – жена, о. Арсений благословил нас, я соединен с ней таинством брака; бросить, оставить одну с ребенком? Где же моя вера? Этому учил о. Арсений? Да! Кира совершила ошибку, предала меня, нарушила законы веры, заповедь. Я угнетен, раздавлен, но имею ли право судить, наказывать, накладывать трудности на жизнь ранее любимого человека? – И ответил сам себе: “Нет, не имею, я и сейчас люблю свою жену Киру”. Опустил Катю на пол, подошел к жене, сказав: “Давай помолимся Богу и Пресвятой Богородице”. Горько заплакав, она сказала: “Прости меня, я виновата перед тобой, Господом, о. Арсением. Знаю – совершила смертный грех. Все тебе расскажу. Скажи: что нам троим сейчас делать? Скажи!” Взяв ее за локоть, повел к иконам; молитвы читал я, Кира все время плакала. Всю ночь просидел в кресле, молился и думал, думал. Кира уложила Катю, не раздеваясь легла на кровать, под утро тревожно уснула.
Кто из людей не совершает ошибок? И мне ли, человеку, судить мою Киру? Мысленно представил, что решил бы о. Арсений, если бы мне пришлось спросить его, и ответил сам себе: остаться с Кирой, Катей, заботиться о них, никогда не оставлять, возродить отношения духовного единения, общность молитвы, никогда, никогда не расспрашивать о случившемся, ни единым словом, и никогда не попрекнуть происшедшим, сделать так, словно этого и не было, и вместе воспитывать Катю. Но полностью отстранить любую физическую близость с Кирой, жить вместе братом и сестрой и воспитывать Катю. Потом понял, что это решение унизило жену, – через много лет сказал мне об этом о. Арсений.
Не стал говорить о своем решении Кире, остался, и стали мы жить так, как будто ничего не произошло. Было странно одно: мои родители и сестра Надежда никогда не сказали ни одного плохого слова о Кире и не осудили, по-прежнему относились хорошо и любили ее и Катю. Мать Киры – Елизавета Андреевна – осудила дочь, но я промолчал.
Конечно, пришлось уехать из комнаты на Большой Молчановке в другой район; обмен был трудный: с доплатами, переплатами, но в результате мы получили две комнаты в трехкомнатной квартире. В третьей комнате жила молодая учительница Александра Викторовна Шилова с сыном Сережей, на один год старше нашей Кати.
Прожили год, однажды в три часа ночи пришли трое: мы решили, что за нами, но они произвели тщательный обыск у Александры Викторовны и увели ее. Мальчик остался в ее комнате. Месяца три Сережа жил с нами, решили усыновить. Пошел в райотдел, спросил, можно ли усыновить. Ответили – нет. Прошло еще три месяца, сказали, что отправят в детский дом для “врагов народа”. Пошел в третий раз, дали бумагу в отдел опеки, поволынили и оформили. Мы знали, что усыновление незаконно, мать жива, но в райотделе обмолвились: осуждена на десять лет без права переписки, потому и дали согласие. Семья наша теперь состояла из четырех человек.
Квартира из трех комнат стала полностью нашей, соседей не было, мы спокойно молились. Приходили священники и совершали литургию, собиралось обыкновенно пять-шесть, реже семь человек, больше собирать боялись.
Внешне были мужем и женой, любили друг друга и постоянно занимались Катей и Сережей, рассказывали сказки, короткие, но интересные пересказы житий святых, мучеников, подвижников. Были две бесконечных сказки. У Киры – черный котенок Светик, ловкий, умный, сильный, постоянно попадавший в беду, но всегда побеждавший и помогавший всем окружающим. У меня героями бесконечной сказки были Волк и Лиса, вечно старавшиеся победить друг друга. Когда бы Кира или я ни пришли, раздавался двойной крик: “Папа, мама, сказку!” Не дай Бог не рассказать – обида.
Книги доставали у знакомых или у Татьяны Ниловны, работавшей в библиотеке им. Ленина старшим научным сотрудником; выносили их тайно и через неделю возвращали. Это были апокрифы о детских годах Иисуса Христа, Божией Матери, Николае Чудотворце. Ребята особенно любили эти повести и рассказы. С восьми лет они сами погрузились в мир книг, которые подбирали дедушки, бабушки, Надежда и Кира. Кира по-прежнему занималась делами общины, но в меньших размерах, работала микробиологом, я преподавал в МВТУ и работал в “ящике”. Катя и Сергей учились хорошо, без нажима готовили уроки, молились самостоятельно и с нами, постоянно занимались друг с другом, ходили неразлучной парой, осмысленно подбирали друзей и, самое главное, росли глубоко верующими людьми. Детей любили совершенно одинаково, никого не выделяли, они понимали это, но Катя больше тянулась ко мне, а Сережа – к Кире.
Были мы дружны и счастливы, дети соединяли нас, но невидимая черта разделяла Киру и меня. Через два года после приезда я потерял над собой контроль. Было Рождество, устроена елка, розданы детям подарки. Передаю Кире свой подарок, радостно поздравляю и вдруг схватываю ее за плечи, целую лицо, губы, глаза, шею. Теплые руки Киры охватили меня, прижавшись ко мне и целуя, произнесла несколько раз: “Юра! Юра!” – крепче охватывая мою голову.
Сняв руки с шеи, почти оттолкнув ее, отошел и смог только сказать: “Прости! Я забылся!” Сказав эти слова, понял свою неискренность, ложь, ведь я до самозабвения любил Киру и должен был помнить: она моя жена и благословил от имени Господа нас о. Арсений, а я свою гордость поставил выше любви и всепрощения.
Боже мой, как же она рыдала, повторяя: “Юра! Юра! Прости!” Ужас охватил меня, мне было жалко, больно, что я обидел Киру, но невысказанное, не до конца осознанное чувство не давало возможности разорвать невидимую разделявшую нас преграду.
Я взял Киру за локоть и стал вслух читать молитвы перед иконой Владимирской Божией Матери, а Кира рыдала и никак не могла остановиться. Закончив молиться, положил ей руки на плечи, усадил рядом с собой на диван, обнял, прижал к себе и стал молча и тихо проводить рукой по ее голове, плечам и рукам, осознав всю свою неправоту, жестокость, безудержное зазнайство и гордость, опустился перед ней на колени и, обняв, сказал: “Бога ради, прости меня, я не прав, надуманной отстраненности больше не будет – ты знаешь, я люблю тебя. Все мое поведение было результатом ложной гордости, и не этому учил нас с тобой о. Арсений”.
Поднял, поставил перед собой и много раз расцеловал. Все прошло, рухнуло, осталась вера в Господа, соединяющая нас, дети – центр земной жизни, и любовь, скрепляемая верой и милостью Божией. Я был неправ и виноват перед Кирой, забыв благословение духовного отца, забыв, что она – моя жена, доставлял мучение Кире и самому себе, сейчас это исчезло.
Никогда я не говорил, не спрашивал Киру, что толкнуло ее в годы войны совершить ложный шаг и родить ребенка. Однажды, через несколько лет она внезапно сказала: “Юрий! Все, чему учил о. Арсений, все, чему посвятила жизнь: вере, Богу, тебе, мужу, – пало в одно мгновение бездумно, подло. Это случилось единожды, гнусно, противно, безвольно; поняла – будет ребенок, уничтожить его нельзя, это убийство, огромный смертный грех перед Господом. Даже если бы не было ребенка – все равно призналась бы тебе в неверности; хотя это тоже смертный грех, но не убийство ребенка, Ангел Хранитель дается ему еще до рождения”. Больше об этом никогда не говорили.
В 1958 г. из лагеря после 18 лет заключения возвратился о. Арсений. Дети выросли, Кате 15 лет, Сергею 16 лет. Мне было пятьдесят восемь, Кире – пятьдесят шесть лет, но она была такой же красивой и стройной, на вид можно было дать не более сорока. У нее всегда была особенность выглядеть на пятнадцать-шестнадцать лет моложе.
В июне 1958 г. Кира и я приехали в Ростов к о. Арсению, прожили три дня. О радости встречи писать не буду, понятно, что испытывал каждый из нас. Лагерь тяжело отразился на здоровье о. Арсения, ухудшилась сердечная деятельность (в прошлом, в юности, он перенес эндокардит, который тогда не умели лечить), обострились отеки ног. Внешне, конечно, несколько постарел, но духовно еще больше возрос. Это становилось особенно понятным, когда он своим прозорливым взором проникал в твою душу – знающий ее, добрый и всепрощающий, понимающий человеческие слабости, их причину, и каждого пришедшего человека рассматривающий в соответствии с его внутренним устроением, особенностями характера, воспитания и жизни. Редко когда священник в храме так внимательно подходит к приходящему на исповедь человеку, да и времени у него на это нет.
Долго, очень долго он говорил и исповедовал Киру, и вышла она от него просветленная, радостная, со слезинками на расширенных счастливых глазах. Моя исповедь и разговор тоже были долгими, откровенно признаюсь, мне было духовно страшно исповедоваться о. Арсению. Я стал рассказывать о многом, что происходило со мною, и о грехах, совершенных в прошлом, но он движением руки остановил. “Это суетное, потом. Кира подробно рассказала о происшедшем в 1943 г. и о том, что было с 1943 по 1946 гг., когда вы вновь встретились. Все знаю, не повторяйся. Ее поступок даже по церковным канонам давал тебе право развестись и постараться забыть ее, и никто не осудил бы тебя, потому что совершенный Кирой грех является смертным, подлежит суровому осуждению, и только Господь на Страшном суде может простить совершенное, по Своей великой милости.
Кира – человек сильной воли, большой духовности и проникновенной веры, и именно такие люди, осознав ужас происшедшего, способны на совершение безумных поступков под влиянием эмоционального стресса: “Мне нет прощения, нет возврата к прошлому”.
Перед ней открывались три пути: первый – обращение к всепрощающей милости Господа, постоянному покаянию, молитве, перенесению бесконечной цепи унижений, отвержению от друзей по общине и незнанию, простишь и примешь ли с чужим ребенком, и так жить нужно было постоянно; второй, по которому пошло бы большинство женщин, – уйти к другому человеку, тем более, что он многие годы любил Киру (молись об этом человеке, его имя – Дмитрий), но против этого в ней восставало все: обретенная годами вера, безграничная любовь к тебе, к друзьям общины, к Церкви, молитве и к Господу Богу, Пресвятой Богородице, святым. Это был путь второго предательства, полного отречения от прошлого, погружения в житейскую суету и сумрак безверия; и третий – страшный: под влиянием возникшего стресса – мне приходилось встречаться с такими людьми в лагерях, ссылках, на воле – принять решение уйти из жизни, будучи уверенной, что ей прощения на земле.
В лагере Господь Бог явил мне великое чудо. 27 января 1943 г. ощутил я душой своей, что Кира находится на грани погибели, и начал молить Пресвятую Богородицу спасти ее, особенно тревожился и молился ночью (в Москве в это время был день). Я просил, умолял Господа помочь, послать людей, способных поддержать ее, и такие люди нашлись: твоя мать, Елена Александровна, отец и сестра твоя, Надежда, и это было поистине великое чудо. Родные твои не только не осудили Киру, но сделали все, чтобы спасти ее, взяли в свой дом заботились и любили, как свою дочь и твою жену.
Возвратившись из армии, ты принял Киру и Катю. Внешне вы жили мужем и женой, все считали Катю твоей дочерью, но два года ты отстранялся от общения с женой, что заставляло ее постоянно сознавать греховность содеянного и постоянно молить Господа о прощении и очищении. Твое решение было правильным, Бог вразумил тебя, но потом, по великой Своей милости, Господь вновь соединил вас воедино. Усыновив Сергея, ваша семья стала сплоченной крепкой верой и дружбой”.
Разговор наш был долгим, воспоминания приходили и приходили, и от этого о. Арсений оживал, вспоминал и многое рассказывал мне в этот день.
Отец Арсений был для меня и Киры не только духовным отцом, это был друг, вместе с которым мы создавали общину, шли к одной общей цели, шли по заветам святых отцов Церкви.
Много раз исповедовался я у о. Арсения, и каждая исповедь была ступенью к новому очищению души и познанию духовного, но сейчас это была исповедь совершенно особая. Восемнадцать лет мы не виделись с батюшкой, восемнадцать лет отделяло нас от той давней исповеди, что происходила в деревне Архангельской области, но внутренне ощущение оставалось таким, что не было долгой разлуки и всегда и постоянно о. Арсений был с нами. Да он всегда и был с нами и в лагере молился о нас, его духовных детях, этим спасая и поддерживая нас.
В одном из разговоров о. Арсений однажды сказал мне: “Твое принятие Киры было закономерным, ты знал ее внутреннюю жизненную сущность, характер, чрезвычайную ранимость и духовное мировоззрение, глубину веры и понимал, что ее падение станет для нее постоянным молением о прощении, стремлением к Богу через раскаяние и вечное сокрушение, и знал ее любовь к тебе и свою – к ней. Вероятно, тебя удивят мои слова, но совершив тягчайший грех, сознавая это, мерой своего покаяния, постоянного сознания греховности Кира еще более укрепила свою веру и стала внутренне более совершенной. Это, Юрий, удивительно, но так бывает у людей сильного характера и глубокой веры. Пути Господни неисповедимы.
Господь показал ей, что есть люди, готовые в самые тяжелые часы жизни, отбросив все условности, помочь терпящему бедствие человеку. Этим они открывают духовную красоту души своей и ярким светом показывают величие Промысла Божия. Это дало Кире духовные силы”.
После выхода о. Арсения из лагеря в 1958 г. было множество моих встреч и бесед с ним. Временами он жил неделю–две у нас в Москве, летом мы приезжали с Кирой в Ростов, снимали комнату и жили весь отпускной месяц, брали с собой Сергея и Катю. Дни эти всегда были днями радости; а встречи заполнялись воспоминаниями о. Арсения или приезжающих, разговорами и интереснейшими беседами на духовные темы.
В последние годы батюшка чувствовал себя слабым, подолгу лежал на диване или летом в садике в шезлонге, прикрытый пледом. Временами резко ухудшалась сердечная деятельность, появлялась одышка, отеки ног, длительная аритмия. В общине врачей было много: Юля, Ирина, Людмила, Ольга Сергеевна, Александра Андреевна и еще много других. Теперь кто-то из них был профессором, доктором медицинских наук, заведовали клиниками, возглавляли мединституты, больницы. Благодаря их заботам и усилиям, насильственным увозам в лучшие лечебные учреждения и лечению и, в особенности, благодаря великой милости Господа и Пресвятой Богородицы к нам, его духовным детям, смог тяжело больной о. Арсений, перенесший девять лет ссылок и восемнадцать лет “лагеря смерти” прожить семнадцать лет в Ростове в доме Надежды Петровны, беззаветно ухаживавшей за ним.
Отец Арсений был слаб и болен, но люди ехали и ехали к нему, почти каждый день приезжало не менее пяти человек, и он принимал, беседовал, исповедовал, служил и беспрерывно молился
Август-сентябрь 1967 г.
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #11952 является ответом на сообщение #11892] |
Вт, 05 Июнь 2007 15:34 |
Елена_К
Сообщений: 682
Зарегистрирован: Декабрь 2006
Географическое положение: Московская об...
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
Согласно Писанию, измена автоматически прекращает брак. ОДно дело, когда мужчина, согрешив, раскаялся, и старается всеми силами сохранить семью. Тогда, если женщина любит, то с Божьей помощью сможет простить и сохранить семью. Но совсем другое дело, если мужчина СОХРАНЯЕТ СВЯЗЬ на стороне, с постоянной женщиной или периодически меняющимися любовницами. Здесь однозначно - развод. Зачем жить с человеком, который не только предал семью (И ЖЕНУ, И ДЕТЕЙ) в угоду своему сладостарстию и себялюбию, но и тащит в буквальном смысле грязь в супружескую постель?! Здесь нет семьи, остался только штамп в паспорте и блудное сожительство с ТРЕМЯ (как минимум) участниками  .
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #11970 является ответом на сообщение #11892] |
Ср, 06 Июнь 2007 09:35 |
Иринка Ri
Сообщений: 36
Зарегистрирован: Май 2007
Географическое положение: Санкт-Петербу...
Карма: 0
|
Немного написал(а) |
|
|
|
А я сталкивалась со случаем, когда женатый мужчина просто увлекался, т.е. до блуда дело не дошло. Спаси, Господи, его жену, рабу Божью Ольгу, которая практически зная обо всём, показала пример христианского терпенья. Вот так бывает...
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #12011 является ответом на сообщение #11892] |
Ср, 06 Июнь 2007 13:16 |
Маришуля
Сообщений: 183
Зарегистрирован: Май 2007
Географическое положение: Россия
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
рассказ Оленьки про людей воцерковленных глубоко верущих очень поучителен и показывает как всего один блуд, одна измена влияет на нас, наши судьбы ,тока перечтите 3 возможных пути, что стояли перед ней, как верущей:
" Перед ней открывались три пути: первый – обращение к всепрощающей милости Господа, постоянному покаянию, молитве, перенесению бесконечной цепи унижений, отвержению от друзей по общине и незнанию, простишь и примешь ли с чужим ребенком, и так жить нужно было постоянно; второй, по которому пошло бы большинство женщин, – уйти к другому человеку, тем более, что он многие годы любил Киру..."
думаю, большинство из нас выбирают 2ой путь в таких ситуациях,увы.
а молитва на расстоянии их духовника о.Арсения, как он знал заранее  ,что этой согрешившей женщине нужна поддержка со стороны и от дргуих людейчтобы и на вернувшегося мужа повлиять на его мнение и ему было легче продолжать жить с ней,и как семья мужа не осудила её, а восприняла как само собой разумеещееся. представте,если б осудили, презрели, то и муж под их влиянием свою доссаду ещё больше б раздул и может и не тока колебался, но и воще не стал бы с ней продолжать жить.
"В лагере Господь Бог явил мне великое чудо. 27 января 1943 г. ощутил я душой своей, что Кира находится на грани погибели, и начал молить Пресвятую Богородицу спасти ее, особенно тревожился и молился ночью (в Москве в это время был день). Я просил, умолял Господа помочь, послать людей, способных поддержать ее, и такие люди нашлись: твоя мать, Елена Александровна, отец и сестра твоя, Надежда, и это было поистине великое чудо. Родные твои не только не осудили Киру, но сделали все, чтобы спасти ее, взяли в свой дом заботились и любили, как свою дочь и твою жену. "
это ж надо такую сильную молитву иметь их духовнику, чтобы влиять на других, поворачивать их мысли и поступки,и чтобы в жизни человека появлялись нужные люди, поддерживающие тебя в сложившейся сложной ситуации! все это было им вымолено по дерзновению перед Господом и по воле Божией дано ради его искренней молитвы.
я частенько читаю рассказы про именно начало прошлого века, один из самых сложных периодов в России для Православия и поражаюсь силе веры сплочённости среди прихожан и не тока, и как у семей на целые поколения были заступники-молитвенники духовные. все заранее знающие и видчщие на расстоянии.
например,читали воспоминания Елены Мень, матери о.Александра?
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #12021 является ответом на сообщение #12011] |
Ср, 06 Июнь 2007 16:30 |
Аглая
Сообщений: 100
Зарегистрирован: Март 2007
Географическое положение: Москва
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
На мой взгляд книга Отец Арсений, очень много дает. Я даже читала вслух своему мужу. Там есть поучительные истории для семейных.
Я то же была в шкуре обманутой жены. Я просто хочу сказать на все Воля Божия. Я сейчас даже и не знаю, что было бы лучше, то что он вернулся или не вернулся.
Те кто это пережил думаю не стоит рассказывать , как это больно, хотя больно это мягко сказано, и сколько слез преживаний и.т.д.
Мой муж вернулся, мы с дочерьми его вымаливали. Мне очень помогло , что мы послушничали в Донском монастыре, в трапезной. И помог один батюшка , который помогал мне молиться, поддерживал меня. Но Это я просила у Господа, что бы он вернулся, очень сильно просила, и Господь надо мной сжалился. Но была ли на то Воля Господа? Муж уже 6 лет , как вернулся, а я не знаю теперь прова ли я была. Хотя на тот момент, я даже и не представляла, что я буду жить без него. Все буквально все мне говорили, учись жить без него, никто не верил, что он вернется, даже близкие подруги. Я ничего не хотела слушать о жизни без него. Я понимаю, что тогда были эмоции. Но он вернулся, теперь я ответственна за это. Потому что, получается сегодня хочу , завтра не хочу, это же не игрушки.
Но могу сказать моя совесть чиста, вэтом случае.
Не знаю как у той женщины. хотя она была моя подруга, которая разбиласвою семью и мою в предачу. Ее муж женился второй раз, и то же благополучно живет со своей новой семьей.
В этой истории пострадала , только любовница, которая осталась ни с чем.
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #12022 является ответом на сообщение #11913] |
Ср, 06 Июнь 2007 16:38 |
Аглая
Сообщений: 100
Зарегистрирован: Март 2007
Географическое положение: Москва
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
А рассказ Отец Матвей из книги Отец Арсений. Война много и разбила семей. Хотя этот рассказ немного не по этой теме, но какая в людях Вера была, Любовь, и сколько было Надежды.
Отец Матвей
Отцу Арсению сильно недомогалось, и ему пришлось лечь в постель, но как раз в эти дни совершенно неожиданно приехал человек, лет 55-ти. Отец Арсений, не слушая наших возражений, встал с кровати, оживился и радостно встретил приезжего.
Надежда Петровна занялась приготовлением ужина, после которого о. Арсений и приезжий ушли в комнату и, вероятно, проговорили всю ночь, так как приготовлять постель в этот вечер не пришлось.
Утром о. Арсений и о. Матвей, так звали приехавшего, служили обедню, где я и Надежда Петровна присутствовали, весь день он о чем-то говорил с о. Арсением, и Надежда Петровна каждый раз с трудом убеждала их пойти обедать или пить чай.
Вечером за ужином о. Арсений чувствовал себя хорошо и с каким-то особым доброжелательством смотрел на о. Матвея, а тот спокойно сидел у стола, внимательно всех слушал и очень охотно отвечал на вопросы или рассказывал. Прожил о. Матвей у нас шесть дней и на четвертый день рассказал мне много о себе. Его рассказ о том, как он жил после войны, нашел и опять потерял семью, поразил меня, и я попросила разрешения записать рассказанное.
“В апреле 1941 года меня внезапно взяли в армию. Мне было 28, а Людмиле 25. Женился по большой любви. Друг без друга нам жизнь была не в жизнь. Первое время в армии места себе не находил. Писали мы друг другу почти каждый день. Была Людмила для меня всем, и сыновей я, пожалуй, любил меньше, чем ее. Человек она необычный: с большой силой воли, принципиальная, правдивая, добрая, отзывчивая, и я знал, что любит меня так же, как и я ее. Любовь наша была не физическим тяготением, а глубокой духовной привязанностью и близостью.
По образованию я физик, Людмила кончила педагогический техникум и работала преподавательницей в младших классах средней школы.
Война, как всякое бедствие, приходит неожиданно. С первых дней попал я в тяжелые бои, отступал, выходил из окружения, сражался. Домой писал часто, но, как потом узнал, писем моих почти не получали, а про меня и говорить нечего. Ранен был несколько раз, лежал в госпиталях: на Урале, в Сибири, по-прежнему много писал Люде, получал письма от нее, но, как попадал на фронт, переписка прекращалась. В феврале 45-го года ранили меня тяжело, вылечили и прямо из госпиталя попал я седьмого мая под Прагу, где и закончил войну. Грудь в орденах, мысли дома, не только у меня, а у всех. Отвоевались. Родину отстояли.
Через шесть дней после победы арестовали меня, а первого июня трибунал приговорил к расстрелу с заменой 12-ю годами заключения. Состряпал на меня дело старшина, написал, что я вел агитацию в пользу врага, и сколько я ни доказывал следователю, а потом трибуналу, что это бред, ложь – Родину я защищал, несколько раз ранен, награды получил, и немалые, – никто меня не слушал, а слушали только старшину. Потом уже узнал – многих он посадил, выслуживался.
Осудили, и до 1957 года прожил я в лагерях.
В одном из лагерей встретил о. Арсения, привязался к нему, полюбил, к тому времени я уже был верующим. Помог мне в этом один заключенный, добрый, хороший и глубоко верующий человек. Очень много дал он мне тогда в лагере.
Об аресте и осуждении семье сообщить не мог, но думал, что Людмила узнает от органов или товарищей. Последние годы находился в далеком сибирском лагере, из которого по чистой освободили в 1957 году. Три месяца пришлось проработать на заводе в Норильске, писал оттуда в Москву, семью разыскивал, но ответа не получил.
Обратился в бюро розыска, не отвечают.
Оделся более или менее прилично и поехал искать своих, но почему-то не официальным путем, а через знакомых. Узнал, что уехала Людмила в эвакуацию в город Кострому, там и осталась. Волнуюсь, жду встречи, мысль только одна: как-то они там живут? Что с ними?
Вот и Кострома. Приехал в семь вечера, пока нашел улицу, дом, подошло время к девяти часам. Постучал в дверь, открывает мужчина. Посмотрел на меня, вздрогнул, отступил испуганно в глубь передней и вдруг сказал: “Проходите, Александр Иванович!”
Вошел я, разделся. Мужчина безмолвно стоит и смотрит на меня, потом повернулся к какой-то двери и крикнул: “Люда, к нам пришли!”
Вошла Людмила, увидала меня, бросилась ко мне с криком и плачем: “Саша! Саша! Ты! Где был?”
Обнимает меня, целует. Забыл я все, все на свете, схватил я Людмилу, прижал к себе, плачу, целую в исступлении лицо, руки и чувствую, как под руками моими бьется ее сердце. Сколько это продолжалось, не знаю, но когда немного успокоился, то случайно взглянул на мужчину, открывшего мне дверь, и увидел на его лице такое страдание и неподдельное горе, что трудно передать. Спрашиваю: “Люда, кто это?”
Оторвалась она от меня, посмотрела на нас обоих, надломилась как-то и со стоном в голосе крикнула: “Муж!” – и только тут я окончательно понял, что мое время ушло. Охватила меня беспомощность, растерянность. Сел я и спрашиваю: “А как же я?”
Молчат оба. Схватился я за голову руками и зарыдал. Трясусь и плачу. В жизни моей этого не было, а тут долгие годы мучения и ожидания отдали свое. Отчаяние страшное пришло. Чувствую, взял меня кто-то за плечи и говорит: “Успокойтесь! Успокойтесь! Расскажите, что с Вами было за эти годы?”
Поднимаю голову – а это муж моей Людмилы. Сел напротив меня, Людмила стоит. Смотрю на нее, смотрю и с трудом осознаю происшедшее. Мысли смутные, вязкие, тяжелые, злые, но потом состояние растерянности и злобы прошло, и опять я стал видеть одну Людмилу. Осунулась, в лице ни кровинки, большие глаза ее в слезах и невыносимой муке. Смотрит то на меня, то на Бориса – потом я узнал, что так его зовут.
Как и раньше, красивая, моя бесконечно родная Людмила, моя жена, а теперь жена другого. Люда, о которой долгие годы я думал, мечтал, к которой стремился, и только надежда увидеть ее дала мне возможность выжить в лагерях в течение 12-ти лет заключения – и вот наконец я нашел ее и сразу же потерял.
Перевел взгляд на Бориса и также вижу на лице растерянность и страдание. “Расскажите! Прошу Вас!”
Стал я рассказывать, вероятно, говорил долго. Рассказывал, как из армии писал, упомянул про взятие Праги,
Вспомнил арест, суд, 12 лет лагеря. Рассказал и замолчал, они также молчат, и в это время из мглистого тумана мыслей первый раз пришло воспоминание о Боге, и я в душе своей воскликнул: “Господи, помоги и рассуди. Ты Один знаешь пути наши”.
Людмила обошла разделявший нас стол, подошла ко мне и с мольбой сказала: “Саша, прости меня, виновата перед тобой. Писем от тебя не было, запрашивала военкомат, писала всюду, ждала, а ответ один: “Пропал без вести”. Три года ждала, ждала ежедневно, и все нет известий. Решила, что убит. Последнее письмо пришло из-под Праги. Мысли были только о тебе, но видишь – встретила Бориса, привыкла к нему, полюбила и вышла замуж на четвертый год нашего знакомства, и к двум нашим сыновьям прибавилась дочь Нина, сейчас ей уже семь лет. Прости меня, я одна виновата, Бориса не вини. Не дождалась я тебя. Прости”, – говорит и плачет. Борис молчит.
Что делать? Что делать? Не знаю и не вижу выхода, они оба также не знают. Взглянул на стенку и вижу – в рамках висят мои фотокарточки довоенные, и все происшедшее сразу по-другому осветилось.
Осуждение и раздражение, охватившее меня, сгладились, и что-то доброе, теплое охватило сердце и душу.
Не забыла, помнила, и действительно никто не виноват. Что делать? Что делать?
Тягостная тишина вошла в комнату. Гнетущая, мрачная, тишина страдания. “Где дети?” – спросил я. “К бабушке все трое пошли, там сегодня и ночуют”, – ответила Людмила, и опять стало тихо.
Я смотрел на жену, понимая и зная, что позови я ее, и она уйдет со мной, уйдет с детьми от Бориса, а я забуду ее второе замужество и буду любить по-прежнему. Но что делать с детьми? За восемь лет они полюбили и привыкли к новому отцу, и от него уже есть дочь. Как они отнесутся ко всему совершившемуся, ко мне, перенесут ли, поймут ли, забудут ли Бориса?
Я разобью сложившуюся семью, где сейчас есть согласие, где друг друга любят и понимают. Почему я должен прощать Людмилу? Чем она виновата передо мною? Она ждала, искала, помнила, страдала, оставшись с двумя детьми, не меньше меня и, только уверившись, что я умер, вышла замуж, нов новой семье не был забыт я, о чем сказали мне фотографии. Я был один, а их трое, брошенных, оставленных. Почему я имею какие-то особые права? Ни она, ни я не виноваты в случившемся, а тем более Борис. Сильно любил и люблю Людмилу, но это не дает мне право ради одного себя разбить семью, посеять зло, раздор, лишить детей человека, который стал им отцом. Мои сыновья полюбили Бориса. Но полюбят ли теперь меня? Что будет с дочерью, у которой только один отец, Борис? И опять мысль о Боге пришла ко мне. Не знаю почему, но я встал и прошел в другую комнату.
Три кровати стояли у стен, здесь жили дети. В головах самой маленькой кровати была приколота небольшая икона, висевшая на ленточке, кто был изображен, какой святой, я не понял, но то, что у ранее не верующей Людмилы появилась в доме икона, поразило меня и в то же время внутренне согрело, обрадовало.
В лагере человек, который дал мне возможность уверовать в Бога, говорил, что путь к Господу только через добро, помощь людям и отречение от своего большого и любимого человеческого Я, всегда выставляемого вперед.
Эти мысли мгновенно возникали и проходили передо мною. Выбор был только один. Я обязан, должен уйти из жизни детей, Людмилы, Бориса.
Людмила сидела растерянная, подавленная, не зная, что делать. Лицо ее было столь скорбно, что мне стало стыдно за себя, за то, что я долго молчу, держа Людмилу и Бориса в состоянии неизвестности, напряжения. Борис сидел опустив низко голову, как будто неимоверная тяжесть тянула его к земле.
Я встал и, подойдя к Людмиле и Борису, сказал: “Я ухожу, это необходимо и справедливо по отношению ко всем нам. У вас семья, а я – утраченное прошлое. У Вас сыновья, дочь, у меня ничего. Вы любите друг друга. Я ухожу, здесь нет жертвы, здесь воля Бога и ваше право”.
Я встал и стал одевать пальто. Борис смотрел на меня с тревогой. Людмила бросилась, обняла меня и, целуя, сказала: “Не уходи”, – но что-то неуверенное прозвучало в этом. Борис подошел и, взяв меня за руку, сказал: “Тяжело ей, переживает за нас обоих и за детей”.
Я вышел. Встреча с Людмилой и детьми не состоялась. Осталось только прошлое. Я опять один. Человек, которого я люблю, безвозвратно потерян.
Ждать долгие годы, надеяться, выжить только из-за этого, найти и потерять. Потерять навсегда.
Я шел по улицам Костромы, погруженным в темноту, шел, раздавленный происшедшим, шел, понимая, что другого выхода не было, а Людмила по-прежнему стояла перед моими глазами.
Примерно полгода я болел. Свет не без добрых людей, помогли мне, но в это время я как-то особенно близко подошел к церкви, и это остановило меня от многих неверных решений и поступков.
Устроился по своей специальности физиком в один институт, ушел в работу, что называется, с головой, достиг по воле Божией неплохих результатов. Пришла небольшая известность, печатные труды, жизненное благополучие и обеспеченность, но образ Людмилы, ее глаза постоянно стояли передо мною.
Город, где я жил, был небольшой, но церковь сохранилась одна, остальные когда-то закрыли или сломали. Храм стал моим прибежищем, местом душевного отдыха, утешения. Там, в церкви, сблизился я с одним врачом, глубоко верующим человеком, оказавшим на меня очень сильное влияние и много помогавшим мне.
Пожалуй, это был один из немногих тогда домов, где я бывал, отдыхал душой и учился духовной жизни. За семьей Людмилы не следил, не нужно было и для нее и для меня. Только однажды написал письмо Борису, в котором просил принимать от меня помощь. Высылал почти все мои деньги, через одного хорошего знакомого, живущего в Костроме. Трудно мне было все эти годы. Переживал и страдал, никак не мог забыть Людмилу и детей.
Года через четыре узнал случайно, что о. Арсений жив, списался с ним, поехал к нему, и стал он моим духовным отцом и руководителем на долгие годы, а потом я принял монашество и был поставлен иеромонахом. Давно хотел, долго готовился, но о. Арсений долго не разрешал и только в позапрошлом году благословил.
Оставил физику и пошел служить в церковь, чем немало удивил своих коллег по институту. Живу сейчас в промышленном городе, церковь небольшая, но верующих много, и много настоящих, хороших.
Успокоился, забылся, прошлое сгладилось, но полгода тому назад произошло со мною событие, опять потрясшее и взволновавшее меня.
Пришел домой после обедни. Хозяйка квартирная сказала, что приходил ко мне два раза пожилой мужчина, не назвался, но предупредил, что часа в четыре опять зайдет. Особого значения я этому не придал, однако около четырех часов действительно позвонили. Пошел открывать дверь. Вошел человек, на вид лет за пятьдесят, лицо желтое, изможденное, но глаза ясные, поражающие своей особой выразительностью и добротой. Вошел, поздоровался, назвал меня по имени-отчеству. Знаю его хорошо, где-то с ним встречался, но вспомнить не могу. Смотрю на него удивленно, вероятно, он это заметил. Спросил: “Не узнали?” – и сразу же после этих слов узнал я в вошедшем Бориса – мужа Людмилы.
Без всякого предисловия стал рассказывать: “Приехал рассказать о детях, отчет Вам дать. Рак у меня, две операции перенес, сейчас химиотерапией залечили. Пожелтел весь, а состояние здоровья не лучше. Проживу в лучшем случае два месяца. Ну, это для начала. За помощь спасибо, много семье дала. Помогали много. Жене не говорил, как просили, но догадывалась, Вас хорошо знала.
Сыновья Ваши уже имеют детей. Хорошими людьми воспитала их Людмила. Оба кончили институт, инженеры. Дочь наша Нина на первом курсе. Бог милостив, воспитали детей верующими. Людмила раньше не верила в Бога, но после Вашего от нас ухода сильно изменилась в этом отношении.
Откровенно скажу, следил за Вашей жизнью. Считал недопустимым упускать Вас из виду, потому что судьбы наши переплелись. Сложно, мучительно связаны. Знаю, тяжело переносили Вы случившееся, но и на нас с Людмилой оставило это глубокий след. Людмила любила и любит Вас, хотя и не знает, где сейчас Вы. Уход Ваш еще больше приблизил ее к Вам. Принеся себя в жертву семье, подчеркнули Вы силу любви своей.
Переживал я очень ее любовь к Вам, но было бы неправдой сказать, что она меня уже не любила. Сколько лет мы с ней после случившегося прожили, и никогда не была она холодна или равнодушна ко мне, никогда не сказала мне слова осуждения. Бывало, проснешься ночью, она не спит или делает вид, что спит. Знаю – мысли о Вас”. И стал мне подробно рассказывать о детях и жизни семьи и в конце сказал: “Время жизни моей ушло, остались считанные дни, у Вас в церкви, вероятно, есть второй священник, попросите его исповедовать меня. Помогите мне”.
Смотрел я на Бориса и думал, что жизнь его после моего появления была трудной, мучительной, полной сомнений, тревог, и тем не менее он с Людмилой смог воспитать детей, укрепить веру свою, сделать Людмилу верующей. Его жизнь по сравнению с моей была сложнее и труднее, была подвигом. Прожил он у меня три дня.
Исповедовал и причастил его наш настоятель о. Андрей. Помню, сказал он мне: “Хорошего человека встретил. Хороший Ваш знакомый Борис. Редкостный”.
В момент рассказа о. Матвеем своей жизни присутствовал о. Арсений, он внимательно слушал, хотя я и знала, а, что о. Матвей все уже давно рассказал ему. Прожив несколько дней, о. Матвей уехал, больше мне не пришлось его видеть, помню только, что месяцев через пять о. Арсений сказал: “Помните о. Матвея, письмо от него получил. Жизнь его трудная, сложная, но сумел он с помощью Господа найти единственное правильное решение. Да хранит его Бог”.
Рассказ о. Матвея произвел на меня очень сильное впечатление и запомнился на всю жизнь.
------------------------------------------------------------ --------------------
[Обновления: Ср, 06 Июнь 2007 16:42] Известить модератора |
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #12072 является ответом на сообщение #11892] |
Чт, 07 Июнь 2007 11:20 |
Оленька
Сообщений: 851
Зарегистрирован: Апрель 2007
Географическое положение: Украина, г. Се...
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
|
Были сведения, что книга о.Арсений это просто художественное произведение, но сейчас появилась информация, что о.Арсений - реальный батюшка. Просто в этой книге изменены имена. Она была выпущена в советские времена когда запрещался выход подобной литературы.
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #12201 является ответом на сообщение #11892] |
Пт, 08 Июнь 2007 17:54 |
Есения
Сообщений: 70
Зарегистрирован: Февраль 2007
Географическое положение: Россия
Карма: 0
|
Немного написал(а) |
|
|
|
Думаю, надо на Волю Божию оставить все. И плытьпо течению, даже если случилось то, чего боялись: появилась любовница.
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #12205 является ответом на сообщение #12201] |
Пт, 08 Июнь 2007 19:03 |
Amelia
Сообщений: 9
Зарегистрирован: Февраль 2007
Географическое положение: Где-то рядом...
Карма: 0
|
Недавно зарегистрирован(а) |
|
|
|
К сожалению, часто бывают ситуации, когда девушка знакомится с мужчиной, у них завязываются романтические отношения, а потом оказывается, что любимый уже женат... Вот тогда действительно не позавидуешь, ведь сердце - не игрушка, глубокие чувства к обманщику уже успели появиться... Величайшую силу духа показывают женщины, которые, пересиля себя, оставляют таких мужчин... А если нет?
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #13162 является ответом на сообщение #12205] |
Пн, 25 Июнь 2007 12:07 |
Буся
Сообщений: 77
Зарегистрирован: Апрель 2007
Географическое положение: Украина, Киев
Карма: 0
|
Немного написал(а) |
|
|
девочки, надо всегда боротся за свой брак!!!
крайне редко по мужчине трудно понять что он не женат, враньё это всё. такие девушки не хотят видеть этих ньюансов, которые выдают женатых мужчин.
я общалась с девушкой, к которой мой муж ходил. она просто упорно не хотела замечать фактов, и как я уже писала и меня с животом тоже. а потом я ей сказала, ну забирай только чтоб он был таким же ухоженым, накормленным и тп. не захотела, ей тоже праздника видимо хотелось, а не носки стирать!
как всегда сумбур слишком больная для меня тема!
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #13170 является ответом на сообщение #13162] |
Пн, 25 Июнь 2007 14:04 |
Падший ангел
Сообщений: 138
Зарегистрирован: Июнь 2007
Карма: 0
|
Мне тут нравится
Саддукейка |
|
|
| Цитата: |
а потом я ей сказала, ну забирай только чтоб он был таким же ухоженым, накормленным и тп. не захотела, ей тоже праздника видимо хотелось, а не носки стирать!
|
Вы молодчина! 
|
|
|
|
| Re: Я любовница 2 [сообщение #13288 является ответом на сообщение #13162] |
Ср, 27 Июнь 2007 10:20 |
Елена_К
Сообщений: 682
Зарегистрирован: Декабрь 2006
Географическое положение: Московская об...
Карма: 0
|
Мне тут нравится |
|
|
| Буся писал(а) Пнд, 25 Июня 2007 12:07 |
девочки, надо всегда боротся за свой брак!!!
крайне редко по мужчине трудно понять что он не женат, враньё это всё. такие девушки не хотят видеть этих ньюансов, которые выдают женатых мужчин.
я общалась с девушкой, к которой мой муж ходил. она просто упорно не хотела замечать фактов, и как я уже писала и меня с животом тоже. а потом я ей сказала, ну забирай только чтоб он был таким же ухоженым, накормленным и тп. не захотела, ей тоже праздника видимо хотелось, а не носки стирать!
как всегда сумбур слишком больная для меня тема!
|
Это точно! Сначала "пусть это будет просто флирт", потом -"пусть это будет просто секс", потом - "люблюнимагу". Все они знают и все видят, знают изначально, что мужчина женат! ТОлько и мужчину не нужно представлять, как невинную овечку, сами здорово "клинья подбивают" к молодым-свободным. Но вы правы, зачастую таким вот молодым-свободным женщинам мужчина нужен только как праздник, а не как будни. Будни, и мужья-изменники и их любовницы, охотно оставляют для обманутой жены: им ведь некогда, у них любовь, а она пусть ковыряется с носками, обедами, детьми, проблемами и т.д.
|
|
|
|
Переход к форуму:
Текущее время: Сб дек 28 13:02:38 MSK 2024
Общее время, затраченное на создание страницы: 0.03932 секунд
|
Правоверие
Участники
Поиск
F.A.Q.
Регистрация
Вход
Начало
