Правоверие: Домашний очаг » Школа калечит детские души (о программе 2100)

Начало » Семейный уголок » Домашний очаг » Школа калечит детские души (о программе 2100)

Показать: Сегодняшние сообщения :: Показать голосования :: Навигатор по сообщениям
Отправить по e-mail

Переключение в режим просмотра в виде древовидного списка сообщений и ответов

Школа калечит детские души (о программе 2100) [сообщение #121954]

Чт, 21 Август 2008 17:31

НаталияСПб в настоящее время не в онлайне

НаталияСПб
Сообщений: 413
Зарегистрирован: Ноябрь 2006
Географическое положение: Санкт-Петербк...

Карма: 0

Мне тут нравится

КАКУЮ ЛИЧНОСТЬ ФОРМИРУЕТ «ПРОГРАММА 2100»? Беседа с психологом Н.Г. Храмовой В последние годы в печати не раз появлялись статьи, критикующие экспериментальную образовательную программу «Школа 2100», по которой в разных городах учатся наши дети. Особенно сильно доставалось учебникам по русскому языку и литературе (авторы Р.Н. Бунеев и Е.В. Бунеева). В Петропавловске-Камчатском даже разгорелся скандал с привлечением депутатов и обращением в прокуратуру. Родители сочли душевредным то, что в 6-ом классе детям в рамках этой программы предлагалось прочесть целую подборку произведений, где действовали черти, вампиры и ведьмы, а потом поразмышлять, как нарастает у главного героя чувство страха и (в тех случаях, когда по сюжету это было актуально) подумать о причинах его самоубийства. А в 7-ом классе опять-таки на уроке литературы проходили «Дневник наркоманки», который, по мнению авторов, должен отвратить детей от наркотиков, а по мнению специалистов (цитирую рецензию руководителя отделения детской наркологии ФГУ ННЦ наркологии Росздрава А.В. Надеждина), способен «нанести вред несовершеннолетним и склонить их к деструктивным формам поведения». Мне же показалось интересным обсудить «Программу 2100» с позиций возрастной психологии, и я обратилась с этой просьбой к кандидату психологических наук, доценту кафедры социальной антропологии и психологии Уральского государственного технического университета Надежде Григорьевне Храмовой. Дело в том, что в Общероссийское общественное движение «Родительское собрание», в руководство которого входит Надежда Григорьевна, неоднократно обращались папы и мамы с просьбой поддержать их законные требования заменить учебники, вызывающие у детей рост тревожности и страхов, а также помочь родителям разобраться в том, что вообще собой представляет данная программа и почему результаты обучения по ней подчас так далеки от обещанных авторами. – Надежда Григорьевна, Вы знакомы с «Программой 2100» уже больше десяти лет… – Да. Впервые я узнала об этой программе в 1996 году. В Москве тогда (не знаю, как сейчас) существовала фирма «Новая школа». Помнится, меня поразила применяемая ими технология «обработки клиента»: проводились очень интенсивные семинары переподготовки учителей (72 часа за 5 дней), потом нас вели в магазины, где была представлена продукция этой фирмы. А в холле на подставке стоял большой, во весь рост, картонный портрет руководителя фирмы. Вообще в этой фирме царил настоящий культ хозяина. Для нас, еще понятия не имевших ни о коммерческих сектах, ни о других подобных явлениях, все это казалось странным. Но хозяин присутствовал не только в портретно-картонном варианте. Он то и дело подходил к продавцам и строго спрашивал: «А это вы предложили? А это? А это?» – Вы, наверное, подумали: «Сервис, как на Западе!» – Конечно. И только потом, спустя годы, я поняла, что, всучивая педагогам кучу «инновационной» литературы, он забивал им не только авоськи, но и головы «псевдо-инновационной» идеологией. – Каковы ее основные постулаты? – Первый и самый главный – разрыв с традицией. Нынешние менеджеры от образования понимают новации совсем не так, как их понимали в образовании еще совсем недавно. И каковыми они на самом деле являются, а именно – трансляцией современным для учащихся языком непреходящих ценностей, знаний и истин. А усилиями чиновников-менеджеров от образования механизм нововведений стал технологией оккупации школьных программ иной образовательной идеологией. Это именно иная идеология, а не инновации. Насаждается она с целью отрыва подрастающего поколения от собственных исторических традиций. Разрушается основной принцип образования – культурологическая преемственность. Традиции объявлены стилем ретро, не соответствующими современной действительности, современным рыночным отношениям. Поэтому от традиций надо срочно избавляться. В рамках такого реформаторства механизмы и технологии отрыва от традиций стали называть «инновациями». На самом же деле к новациям в педагогике, даже к более безобидным, чем те, о которых пойдет речь сегодня, нужно подходить крайне осторожно, поскольку педагогика сама по себе – наука консервативная. Все изменения в ней должны проходить тщательнейшую проверку, вноситься очень аккуратно. Но сейчас все происходит наоборот. На первый взгляд может показаться, что в современном российском образовании творится какая-то вакханалия, но на самом деле это целенаправленное разрушение традиционной школы. Особенно ярко это проявлялось в начале 1990-х годов, когда чуть ли не все ринулись экспериментировать над детьми. Сразу оговорюсь, что порой высказывались и вполне разумные идеи, встречались интересные находки. Но вскоре практически всю область альтернативных программ заняла так называемая «педагогика развития» с упором на развитие интеллектуальной сферы. Во второй половине 1990-х ггодов эти программы, противопоставлявшиеся традиционной системе или традиционному содержанию образования, начали группироваться в «Программу 2000», которую затем переименовали в «Программу 2100». Второй ее принцип – усиленная пропаганда анархизма. – В каком смысле? – И в русской дореволюционной, и в советской школе учитель был своего рода миссионером. Он не только преподавал, но и воспитывал, развивал у детей осмысленное восприятие действительности, системное понимание предметов реальности, формировал нравственные качества, показывал пример служения делу, помощи и поддержки слабого: старался подтянуть отстающих учеников, оставался после уроков и проводил дополнительные занятия. Авторитет учителя был высок. Сегодня управленцы-новаторы с этим усиленно борются. С одной стороны, учителям внушают, что они поставщики образовательных услуг, их задача – просто предоставить ученикам информацию. А кто и как ее воспримет, это «его личное дело». С другой стороны, учащимся рассказывают об их правах, нередко дискредитируют в их глазах учителей и родителей, представляют их примитивными или диктаторами, которых школьники имеют право не слушаться. Так насаждается идеология анархии. – Ну, а как развивает детей «педагогика развития»? – Тут-то и начинается самое интересное. Провозглашая главной задачей обучения развитие ребенка, ставя это во главу угла, такая педагогика на самом деле его развитие тормозит, искажает весь интеллектуально-эмоциональный строй души наших детей. – Почему? – Ребенок развивается гармонично только, если при его обучении и воспитании учитываются психовозрастные особенности. Начнем с того, что декларация о «педагогике развития» есть лишь пустой звук. За этим ничего, идущего от самого ребенка, нет. Напротив, используемые технологии подавляют осмысленность, образность и целостность восприятия учебного материала, «нахлобучивают» на ученика схоластические схемы и алгоритмизируют мышление. Убиваются интуиция, образность, спонтанность и эвристичность, теряется вкус восприятия слова и символа. Больно осознавать, что «развивающим» названо опережающее знание правил и учение без проб и ошибок! Из школьной жизни изгнали основное – проживание собственного опыта познания. Детскую пытливость «инноваторы» новой формации заменили лукавой демагогией. Это страшные явления в образования, когда обучение математике не развивает гибкость ума, а делает его ригидным; когда обучение языку не развивает дар слова, а воспитывает отвращение к чтению и написанию сочинения. Просто поразительно! Столько лет уровень качества образования падает, а горе-реформаторы и модернизаторы закрывают на это глаза. Понять это можно только тогда, когда мы увидим взаимосвязь деградации нашей школы с современными технологиями, методиками и текстами учебников, насаждаемыми Министерством образования. Специалисты знают, что в становлении личности есть определенные стадии, миновать которые не может никто. Дошкольники, например, усваивают практически все по принципу подражания. В школьном возрасте обучение происходит уже на других принципах. Так, в начальной школе (7–11 лет) ребенок воспринимает теоретическое постижение мира через призму авторитета старшего. Поэтому демократизация отношений «учитель – ученик» в этом возрасте крайне вредна для обучения. А именно такой демократичный, «недирективный» подход положен в основу «педагогики развития». Петенька только сегодня узнал, что два плюс три – пять, а его вынуждают высказать свое просвещенное мнение относительно законов математики. Причем часто это бывает в манере, осуждающей другого ученика! «Мария Ивановна! Я думаю, Вася неправ…» Это умничанье, круто замешанное на гордыне, является абсолютно несвоевременным. Оно вступает в противоречие с возрастными особенностями ребенка, настраивает его на скептицизм и конкуренцию. А при трудностях ослабляет мотивацию к учебе. – Почему ослабляет? – Ребенку этого возраста еще чужды научные абстракции, так как он мыслит наглядно-образно и наглядно-действенно. Теоретические обобщения он усваивает по большей части для того, чтобы порадовать старших. Например, таблица умножения или правила грамматики ему в повседневной жизни совершенно не нужны. Он прекрасно без них обходится: ест, спит, играет. И без объяснения взрослых ничего особо интересного, завлекательного – того, что могло бы создать дополнительную личную мотивацию, – в них тоже нет. Поэтому на первый план выходит аспект взаимоотношений. Он учит таблицу умножения, потому что авторитетные люди, родители и учитель, говорят, что это необходимо. Мало-помалу ребенок, конечно, входит во вкус учебы, но «отношенческий» момент все равно является в начальной школе самым главным. И полноценно обучение в начальной школе может происходить только при сохранении доброжелательной авторитарности обучения. – У нас многие боятся слова «авторитарность»… – Подождите, давайте разберемся, что это значит на самом деле. Под «авторитарностью обучения» имеют в виду наличие значимого старшего, который задает ребенку цель-задание и при этом не советуется с учеником, нравится ли оно ему. «Учитель меня поругает или похвалит», – вот основной стимул обучения в начальной школе. Необходимо уточнить, что способность к теоретическому восприятию жизни как психологическая предпосылка к обучению свойственна именно для младшего школьника. Это возрастное новообразование, переживаемое им как потребность учиться. Вместе с тем в этом возрасте дети еще не имеют глубинной личностной мотивации к обучению, хотя первоклассник может повторять вслед за взрослыми, что он учится ради получения знаний или чтобы поступить в институт. Но на такой мотивации он далеко не уедет. Тем более что многое ему дается в школе с большим трудом, и приходится понуждать себя к учебе. И тут опять-таки на помощь приходит авторитет учителя: «Если я не сделаю уроки, Мария Ивановна меня заругает!» Разумеется, учитель не должен быть жестоким или суровым. Он обязательно должен ободрять, эмоционально поддерживать ребенка. И при этом требовать. А при недирективном подходе учитель не авторитет для школьника. И если вдобавок родители общаются с ребенком на паритетных началах, то он делает вполне естественный вывод: «Зачем учиться, когда я и так самый умный? Вон как я ловко всех критикую!» Кстати, в других странах, когда хотят дать детям хорошее образование, то строго следят за тем, чтобы не нарушались традиционные принципы обучения. В английских элитарных школах, например, с опытом которых я знакома не только теоретически, но и практически, поскольку там учатся дети моих родственников, авторитарность в начальной школе сохраняется однозначно. А в школах для простонародья – «недирективный подход». Там деток больше забавляют, раскрепощают, чтобы потом они наверх не лезли и ни на что особо претендовать не могли по своему невежеству. – А какой подход оптимален для успешного обучения в средней школе? – В средней школе уже должен быть не авторитаризм, а авторитетность. Это разные вещи. Авторитетность есть доверие старшему по доброй воле младшего. Дело в том, что примерно с 11 лет для ребенка становится чрезвычайно значимым мнение сверстников. Для нормального психологического развития он должен войти в свою когорту и занять там достойное место сообразно своим индивидуальным особенностям (а не просто «стать лидером», на что сейчас нацеливают детей многие родители и педагоги). И значимым взрослым для ребят этого возраста становится тот, кто сумеет создать детский коллектив. От того, каким будет психологический климат в классе, зависит школьная жизнь каждого ученика. Поэтому и педагогически более эффективно общаться с учениками не всегда напрямую, а часто через коллектив. Иными словами, в средней школе вполне возможно и обсуждение, и оценка одних учеников другими. Но взрослый, естественно, должен этот процесс контролировать и направлять, чтобы обсуждение того, прав Вася или неправ, не порождало обид и зависти, не ухудшало взаимоотношений в детском коллективе. Взрослый должен возглавить коллектив учащихся. Уважение завоевывает строгий, но справедливый учитель. – Что же предлагают нам реформаторы? – Они предлагают возгревать дух конкуренции и соперничества. В результате ребята продают друг другу домашние задания, за деньги молчат о правде или говорят неправду, кичатся пороком и насмешничают над добродетелью. Мы уже не удивляемся «рыночным» отношениям одноклассников. А зря! Если все продается и покупается, значит, коррупция – благое дело… Подростки не получают ни навыка сотрудничества со сверстниками, ни образа истинной дружбы, служения, любви через изучаемые литературные произведения. Вообще, тексты для чтения в рамках «Программы 2100» – это большая тема педагогического анализа. Но если говорить в целом, то бросается в глаза тенденция к разного рода мистификациям, внедрению оккультных и суицидальных мотивов в сознание школьников. При этом создается устойчивое впечатление, что предлагать такое детям могут только патологические личности, взрослые с определенными психологическими девиациями. Страшно представить, что уже в течение десятилетия, если не больше, школьники взрослеют на рассказах о наркоманах и изнасиловании, на страшилках и домовых. В нежном возрасте, когда формируется мировоззрение, внимание детей привлекается к деструктивным идеям и образам, ум захватывается изображением пороков, душа подавляется ощущением безысходности, поскольку негативные сюжеты закрепляются как данность и норма жизни. – А в старших классах? – Ребенок взрослеет, становится более самостоятельным. Меняются и отношения с учителем. В них появляется элемент сотрудничества, но при этом со стороны взрослого обязательно должно быть наставничество. Это возможно лишь тогда, когда старший знает истинные смыслы и ценности. Кроме того, учитель не должен забывать о том, что именно в этом возрасте происходит формирование самости. И если от старших подросток ребенок слышит только критику и не получает подтверждения своей самости («да, ты хороший! ты молодец!»), то отношения тоже не складываются, что зачастую мешает нормальному обучению. Старшеклассник начинает «выкаблучиваться», отстаивая свою самость, а педагог, не завоевавший авторитет и не ставший наставником, не может с ним справиться. Конечно, подростковая эмансипированность бывает и с перебором, но при правильно выстроенном общении самость перерастает в индивидуальность, когда юноша способен принимать советы со стороны учителя и считаться с индивидуальностью другого человека. – Значит, «Программа 2100» раньше времени подогревает самость? – Да. То, что должно быть на выходе, она помещает в начальное звено, когда для настоящего развития самости еще нет предпосылок. В результате формируется поверхностная, неосновательная личность, для которой самое главное – выпятить свое «я». А что это «я» собой представляет и надо ли его выпячивать, не важно. Вообще, это больше характерно для западного менталитета, когда все события жизни вращаются вокруг моего «я». Формируется не индивидуальность, а индивидуалист. – А что можно сказать о содержании «развивающего обучения»? Оно действительно дает какие-то особые знания, которых не дают традиционные программы? – Мировоззренчески «Программа 2100», позиционирующая себя как развивающее обучение, базируется на взглядах американского философа Джона Дьюи, жившего в начале XX века и являвшегося горячим сторонником реформирования американского образования. Он проповедовал прагматизм, философию успеха, причем оправдывал достижение успеха любыми средствами. Дьюи и его последователи внедряли в образование позитивизм, то есть отсутствие объективной истины, нигилизм, говорили о ненужности фундаментального классического образования для широких народных масс. Все эти подходы явственно прослеживаются и в «Программе 2100». Программа по любому предмету очень эклектична, фрагментарна. – Чем это плохо? – Целостность мышления ребенка еще не сформировано. Формирование же ее во многом зависит от того, как будет выстроена система преподавания в школе. Недаром в классическом образовании неуклонно соблюдаются принципы постепенного перехода от простого к сложному и соотношение необходимого и достаточного. Сперва закладывается база, даются основы и только потом рассказывается об исключениях и разнообразии. Для формирования культуры мышления необходимо создать в представлении ребенка стройную, гармоничную картину мира. Если же мир преподносится ребенку не как система закономерностей, а как набор случайностей, в детской голове возникает каша. Человек так и не научается отделять главное от второстепенного, ухватывать суть. – А тут еще детей с 1-го класса приучают к тому, что у каждого свое мнение… – Да, это как раз отражает позитивистский принцип отсутствия объективной истины. Поэтому маленькому ребенку на уроках природоведения не излагают какую-то одну систему воззрений на устройство мира, а сразу говорят, что этот ученый думает так-то, этот – так-то. Поиски истины продолжаются на протяжении всех лет обучения, и в конце концов ребенка подводят к нехитрой, но весьма коварной мысли: «Истина в тебе самом». В результате мы получаем самонадеянных невежд и индивидуалистов. Вот и выходит, что отсутствие объективной истины нарушает важнейший принцип педагогики – формирование целостности мышления. Этот момент я хочу подчеркнуть особо. Содержание образования, в конечном итоге, не так важно, как целостность. Самое главное, чтобы у ребенка сформировалась целостная картина мира. Содержание можно затем изменить, дополнить. Важно иметь ментальную конструкцию, куда вкладывать содержание. А когда вместо целостности – отдельные фрагменты, не связанные между собой кусочки знаний, возникает ощущение «нахватанности», внешней эрудированности, однако стройности мышления не будет, а будут хаотичность, фрагментарность, разорванность. При формировании целостности мышления обязательно учитываются возрастные особенности детей. И коль скоро у первоклассника мышление еще не абстрактное, а наглядно-образное и конкретное, ребенку говорят: «Вот два яблочка. Если к ним прибавить третье яблочко, получится три яблочка». Потом слово «яблочко» убирается и пишется «2+1=3». Но ребенок понимает, что под этими символами подразумеваются конкретные предметы – яблоки. И тогда цифра, сама по себе представляющая значительный уровень абстракции, все-таки наполняется конкретным смыслом, имеет образное основание. За символами стоит обозначение какого-то явления жизни. Для ребенка цифра обозначает число, а буква – звук. Этими символами он начинает описывать мир. Постепенно он к ним привыкает, у него развивается абстрактное мышление. Но эта знаковая система должна утвердиться и нельзя опережать события! Ребенок должен как минимум три года прожить в этой системе! А «Программа 2100» сразу вводит очень много абстрактных понятий. В учебниках Петерсона для начальных классов есть, например, начатки алгебры. То есть ребенка заставляют воспринимать математические явления сразу в двух измерениях, и это провоцирует двойственность, разорванность мышления. – Как у шизофреников? – Да. У детей искусственно развивается шизоидность восприятия теоретических знаний. Ребенок еще к цифрам толком не привык, не уловил каких-то конкретных вещей, а ему уже торопятся дать еще больший уровень абстракции: учат алгебраически изображать примеры или задачи, вместо цифр ставить буквы. Причем не только русские, но и латинские, что представляет собой дополнительный уровень сложности для русского ребенка! И многие дети полностью теряются. Их интеллект не в состоянии справиться с таким обилием трудностей. Поэтому они могут «вылезти» только на большом объеме операционной памяти. – Фактически на зазубривании? – Да. Ребенок запомнил некую комбинацию значков и алгоритм вопросов и ответов, а какой в этом смысл – от его восприятия уже ускользает. У него в уме путаются символические системы обозначения тех или иных явлений, никакой целостной картины не создается. Он просто их механически воспроизводит, повторяет как попугай. Я считаю, что это психологическая диверсия, направленная на разрушение интеллектуальной сферы ребенка. Моя личная война с учебником Петерсона началась с 1993 года. Я была завучем, потом работала в разных школах психологом. Из тех школ, с которыми я сотрудничала, мы Петерсона изгоняли. (Эти учебники составлены хорошими математиками, но плохими психологами). Хотя всякий раз требовались экспертизы, доказательства, поэтому процесс борьбы затягивался в среднем на год. Но зато потом дети и родители могли вздохнуть спокойно. Ведь ни один ребенок не мог заниматься по учебникам Петерсона самостоятельно! Всем требовалась помощь родителей. – А разве это плохо? Сейчас во многих школах родителей изначально настраивают на то, что они должны будут делать уроки вместе с детьми, потому что без них дети не разберутся. – Конечно, плохо! Сами посудите: что это за учебник такой, в котором никто из детей разобраться не может? Да, на первых порах, пока дети не привыкли, родители должны помогать им организовывать учебный процесс. Могут они и что-то подсказать ребенку: «Вот, смотри, эту палочку не так надо писать, а тут у тебя ошибка…» Но в целом ребенок должен понимать, что и зачем он делает, в чем смысл того или иного домашнего задания. Он должен сначала понять, о чем задача, а потом – как ее сделать. Тут же не только дети, но и многие родители не понимают, чего от них хотят авторы учебников! И знаете, некоторым учителям именно это и нравится! Нравится, что родители чувствуют себя беспомощными перед этой программой. Тогда статус учителей как бы возрастает. – Да, юная учительница моего сына с гордостью заявляла: «Никто из родителей не может разобраться в учебнике Репкина, только я могу. Для этого нужно специально учиться». – И в той школе, куда я пришла завучем в городе Тольятти, мне ответили то же самое. Хотя учительница была совсем не юной, а наоборот, предпенсионного возраста. Помнится, я ее спросила: «Ну, а Вас-то чем пленил учебник Петерсона? Дети мучаются, ничего понять не могут!» А она: «Зато нас, учителей начальных классов, раньше так не уважали! А теперь родители понимают, что мы знаем больше них, и отношение к нам другое». – В новых учебных пособиях масса картинок. Считается, что так детям интересней учиться. Вы придерживаетесь такого же мнения? – Нет. Излишнее обилие картинок рассеивает внимание. Вспомните старинные книги. Бумага – на вес золота, книгопечатание – процесс очень трудоемкий. Казалось бы, надо стараться уместить на листе как можно больше текста. Ан нет. Во всех старинных книгах огромные поля. Почему? А потому что текст, размещенный таким образом, как бы вбирает в себя внимание читателя, и тот легче вникает в мысли автора. А заголовки текстов в первом классе, написанные разноцветными буквами? Глупый прием, претендующий якобы на детскость восприятия, а на самом деле разрушающий целостность восприятия слова, сохраняющий дискретность его письменного образа. Примитивность выдается за детскость, абсурдность за развлекательность. Это часто встречается в учебниках «Программы 2100». Но если бы в наших учебниках внимание рассеивалось только благодаря картинкам! Само содержание учебников «обновленного», реформированного» образования формирует фрагментацию, клиповость мышления. Многие дети и так-то не умеют сосредоточиться, поскольку страдают повышенной возбудимостью, гиперактивностью с дефицитом внимания. А тут еще и школа не приучает к сосредоточенности, вдумчивости. Детям даются алгоритмы задач, и они механически подставляют нужные цифры. – Как Вы, кстати, прокомментируете такую ситуацию: первокласснику предлагают прибавить к трем яблокам пять, но при этом требуют от него сделать «чертеж задачи», изобразив яблоки… отрезками? – Это грубейшее нарушение образной целостности и предметной конкретности восприятия, характерных для младшего школьника. В данном случае оно усугубляется еще и тем, что происходит вторжение в уже сложившийся опыт ребенка, разрушаются его представления о вещах и явлениях. Он ведь уже знает, что линия – это черта, обозначающая последовательное продвижение вперед. И вдруг надо движением изобразить предмет. При чем тут предмет, тем более не длинный, а круглый? Для первоклассника с его наглядно-образным мышлением это две разные ассоциативные зоны. – В преподавании русского языка по «Программе 2100» та же картина? – Увы. Раньше в школе никогда не давали разноцветную схему звуко-буквенного разбора, не учили транскрипцию слов. И вдруг – первый класс. Казалось бы, почему? Это же область языкознания. Зачем такие премудрости малышам? Неужели затем, чтобы в результате таких экспериментов русский язык начинал восприниматься детьми как чужой, чуть ли не как иностранный?! Абсурдность и больше ничего. Представьте себе, что ощущает первоклассник, когда его заставляют записывать одно и то же слово тремя разными способами: нормально, в транскрипции и с пропуском каких-то определенных букв. Возникает раздвоение, а то и растроение восприятия. В букваре недаром слово всегда иллюстрировалось картинкой. Так возникал целостный образ. Нарисована елочка, а под ней написано слово «ель». Тут же целостности нет. Елочка – это что? «Ель», «йэл’» или «…ль» с пропуском орфограммы? Шизоидность закрепляется учебными программами! А поскольку такой подход внедряется планомерно на протяжении нескольких лет, то у многих изначально вполне здоровых детей могут возникнуть расстройства мышления. А у детей, от природы шизоидных, это может усугубиться до болезненного состояния. – В гимназических классах часто проверяют скорость чтения. Как это отражается на детях? – И не только в гимназических. Это требование нормативов нынешней начальной школы. Для многих школьников это стресс. У детей, которые читают не очень бегло, такие проверки вообще отбивают охоту читать. Я знаю это и как психолог, и как мать. Моя средняя дочь научилась читать в 4 года, да еще она по темпераменту холерик. Естественно, она читала как из пулемета строчила. А у младшей более сдержанный темперамент. Она быстро читать не могла, и для нее каждая проверка была потрясением. Но даже если ребенок формально справляется с чтением «на скорость», это не значит, что он хорошо читает! Многие читают, но не понимают смысла прочитанного. Защитники проверки скорости чтения уверяют, что таким образом дети к старшим классам научатся читать «по диагонали» и смогут без труда осилить большой объем литературы. Но в старших классах многие из жертв подобных экспериментов вообще не открывают ни учебников, ни книжек. Для того чтобы читать «по диагонали», нужно иметь совсем другие навыки. Главное – ухватывать суть. А именно этому сейчас и не учат. Перегружая ненужными абстрактными знаниями, школьников не учат выделять главную мысль, не развивают речь, хотя сейчас масса детей с неразвитой речью и такие занятия более чем актуальны. Ребят вообще не учат выражать свои мысли. Если и задают пересказать что-нибудь, то «близко к тексту». Я бы не поверила, если бы сама не поработала в современной школе. Помните, как нас сызмальства учили описывать какие-то предметы, людей, явления природы, задавали написать, как мы провели каникулы? Лучшие строки сочинений зачитывали при всем классе. Не ругали за плохое, а восхищались хорошим. И у детей появлялась уверенность в своих силах, пробуждалась потребность описывать свои впечатления. Сейчас описывать впечатления не учат. А ведь, не умея описать свои впечатления и выражать мысль, нельзя научиться писать сочинение! Впрочем, теперь от выпускников школ сочинение и не требуется. В последнее десятилетие надо было написать на выпускном экзамене изложение, а теперь и вовсе предлагают ограничиться диктантом. Аналогичная картина с математикой. На начальном этапе, в нарушение психовозрастных законов, в урок включают как можно больше нового материала, перегружая интеллектуальную сферу и искажая детскую психику. Злоупотребляют проверками знаний. Когда я работала в школе, обучавшей детей по «Программе 2100», то буквально на следующем уроке после объяснения новой темы (в среднем звене) устраивалась самостоятельная работа. Дети не успевали переварить материал и прибегали к шпаргалкам. Поначалу меня это возмущало, а потом я поняла, что иначе нельзя, детям просто иначе не выжить. Зато «на выходе» хотят урезать программу. Дескать, зачем детям начатки высшей математики, тригонометрия? То есть сначала эксплуатируется интеллектуальная сфера, (поскольку в начальных классах в силу возраста дети настроены на учение), но убивают живую потребность теоретического познания, и у детей надолго отбивается охота учиться. А в старших классах, когда школьники становятся выносливей и как раз пора повысить нагрузку, ее предлагают снизить. Итог – дебилизация. Честно говоря, мы с коллегами долго не могли поверить, что все это делается вполне сознательно. Однако подробный анализ учебников не оставляет сомнений. Предметные программы направлены на разрыв поколений, на понижение интеллектуального и нравственного уровня наших детей, на формирование абсурдности и беспредметности мышления и даже на национальное самоуничижение. Это прослеживается через множество текстов, рисунков и тому подобное. – Такие вещи характерны только для учебников «Программы 2100»? – К сожалению, нет. Но «Программа 2100» – форвард и идеолог разрушения лучших традиций российского образования, которому подражают многие авторы. Вот, например, «Мир вокруг нас» А.А. Плешакова. Немного о птичках, немного о бабочках, а потом – про плохого папу. Тема «Семейный бюджет», 3-й класс. Папа получил премию и купил лодку. А дело было зимой, и в результате Диме не хватило денег на лыжи. Ну, а дальше детям задают вопрос: правильно ли распределил папа семейный бюджет? И такого там очень много. А в учебнике других авторов (А.А. Вахрушева, С.М. Алтухова, А.С. Раутиан) «Мир и человек» для 3-го класса вообще звучат человеконенавистнические мотивы. Детям рассказывают о бедной природе, которая терпит от человека столько зла! В 3-ем классе детки узнают, что людей на земле стало слишком много, поэтому природа не успевает перерабатывать продукты жизнедеятельности человека. Казалось бы, достаточно уменьшить народонаселение – и проблема будет решена. Но нет! Человек так яро уничтожает природу, что даже уменьшение населения не приведет к желаемым результатам. А дальше, после запугивания экологической катастрофой, ребенку дается установка: «Ты – человек. Берегись себя!» И разъясняется: «Ты, наверное, моешь посуду. А задумывался ли ты над тем, что моющий порошок потом спускается в реку и от твоего порошка погибнут рыбки?» – Прокомментируйте это, пожалуйста, с позиции детского психолога. – Здесь два плана. На уровне подсознания ребенку внушается чувство вины за его принадлежность к человеческому роду, внушается, что люди на земле – лишние существа. А на уровне сознания дается другая установка. Ты помогаешь родителям? Не смей этого делать, не надо мыть посуду, потому что ты рыбок можешь погубить. У хорошего, совестливого ребенка после таких уроков могут появиться страхи и чувство неполноценности. Это ж как мастерски все продумано! В одном абзаце сразу решается несколько задач: тут и провокация разрыва поколений, и человеконенавистнические теории, и пропаганда непослушания, и оправдание лени, безделья. В другом разделе картиночка: экскаватор разрыл землю, а рядом березка… Вывод напрашивается сам собой: рабочий поступает плохо, лучше бы он ничего не делал, зато березка осталась бы цела. Диву даешься, до каких деталей продумана обработка детского сознания… – Слушая Вас, я попыталась, встав на место ребенка, почувствовать себя лишним существом – и не смогла. Так это страшно! – Разумеется. Это развитие подсознательной суицидальности. В прошлом году летом я увидела граффити следующего содержания: «Убей себя – спаси природу!» Подросткам уже подбросили слоган! Но с таким чувством многие люди жить не могут, и у них возникает желание ситуацию перевернуть. Ах, я лишний? Ну, я вам тогда покажу! Плевать я хотел на природу! Я подомну все под себя! Так формируется девиантное поведение. Обратите внимание, раньше этот предмет назывался природоведение. Спрашивается, зачем изменили название курса? Очевидно для того, чтобы из естественно-научного превратить его в обществоведческий и уже в начальной школе начать «промывание мозгов». Программа не рассказывает об истинном предназначении человека, в ней не уточняется, что, конечно, не он существует для природы, а природа дана ему Богом в разумное хозяйствование. Сознание и подсознание школьников зажимают в тиски внутренне противоречивых чувств: чувства собственной неполноценности и протестного чувства собственного превосходства. То есть мы видим две крайности искаженного отношения к природе. Безусловно, это является следствием глобалистского экологизма, положенного в основу «Программы 2100», когда языческое поклонение рыбкам или березками становится важнее человека. Поэтому и шаманизм процветает. Такое поклонение природе характерно для неоязыческих сект типа «Анастасии», многие из которых имеют щедрую подпитку с Запада. Не менее идеологизированы и гуманитарные предметы. – То есть как? У нас же был взят курс на деидеологизацию школы. – Теоретически да. Но на самом деле «Программа 2100» весьма идеологична. Она проповедует идеологию либерализма, ставящего во главу угла гедонизм, самость и индивидуалистскую направленность личности. Ведь если мы хотим воспитать ребенка хорошим семьянином, гражданином и патриотом своего Отечества, нужно с раннего детства прививать ему уважение к старшим, к предкам, к традициям и истории своего народа. Либеральная идеология же, наоборот, стремится возвысить эгоистический индивидуализм и принизить общественное. Особенно дискредитируется все традиционное. Вера объявляется суевериями, проистекающими от неграмотности и невежества, история очерняется, авторитет старших принижается, «я» выпячивается. Применительно к образованию это выглядит так: «Посмотри направо, теперь быстренько – налево, назад вообще лучше не оглядываться, там сплошной мрак и дикость. А главное – смотреть вперед, стремиться к успеху, к самореализации. Главное – это ты и твои достижения. Остальное вспомогательно. Ты, твои права и интересы – вот что для тебя важно». Поэтому такой предмет, как история, всегда идеологичен. Что бы ни говорили разработчики программ! Особенно важно преподавание истории в средней школе, когда ребенок начинает взрослеть и входить в социум. Для нормального развития личности совершенно необходимо ощущать гордость за историю своего народа, за своих предков. Иначе школьнику с его подростковым максимализмом захочется отмежеваться от «проклятого прошлого», порвать со своими корнями. В «Программе 2100» история своей страны рассматривается не через призму любви, а через призму осуждения. Воспитывается надменное отношение к истории Отечества, к предыдущим поколениям. Биология, как и в советский период, подается с эволюционных позиций, здесь никакого плюрализма нет, даже не упоминается, что Дарвин был верующим и писал, что основные виды созданы Богом. В курсе биологии господствует ли